Просто вот стоял сегодня у Пушкинской и записывал на выключающемся планшете, потому что не мог не.
Да, я хочу поговорить про это. Покричать. Покричать.

Канон: American Horror Story (season 1)
Жанр: зарисовка (1.270 слов)
Рейтинг: PG-13/R
Комментарии: Мат, жестокость, спойлеры, намеки на секс, альтернативность, безотцовщина и бродяжничество)



- Ты слишком серьезен, - говорит Тейт насмешливо, и Ларри от ненависти хочется разбить его красивое лицо. - И слишком напряжен. Такой маленький напыщенный мудак.
Ларри молчит, слова застревают у него в глотке, читать дальшеи он утешает себя, что не хочет опускаться до уровня мальчишки, но на самом деле, конечно, он всегда теряется от хамства, да и боится он Тейта до мурашек - парень был абсолютным психом и при жизни, а теперь ему вообще нечего терять, а вот Ларри есть что терять, Ларри-то еще жив, и у него большие планы на оставшуюся жизнь, он еще вернет себе дом и Констанс, а вот как отделаться от этого дьявольского отродья нужно будет придумать, но, возможно, поможет экзорцист, а может, они еще смогут договориться, в конце концов, при жизни они временами неплохо ладили, и Ларри находил подход к засранцу, пока тот не стал его сильнее и выше на полголовы..
Тейт проводит пальцем по пыльным корешкам книг и оборачивается.
- Что такое? - говорит он насмешливо. - Хочешь меня ударить?
Подходит ближе, садится на кровать, пододвигается плавно, не отрывая взгляда от лица.
- Давай, - говорит он интимно, глядя на Ларри снизу вверх. - Ударь меня, тебе ведь хочется. Вмажь как следует. Ты считал себя красавчиком, Лоуренс? Вряд ли, и, все-таки, на внешность не жаловался, а? Тебе нравилось смотреться в зеркало, и причесываться, и выщипывать волосы из носа, и поправлять воротничок и манжеты, следить, чтобы на них не было ни единого пятнышка, и чтобы все пуговицы блестели, ты был так доволен собой, мелкий педантичный говнюк, тебе так нравились эти твои жилетки и кардиганы, нравилось быть таким чистеньким и аккуратным, и карандаши у тебя всегда лежали параллельно, и счета были в порядке, и даже правила на дороге ты не нарушал, а, Лоуренс? Твоя жизнь, такая прекрасно понятная, такая скучная, упорядоченная, стерильная и выхолощенная, была прекрасна. Каково осознавать, что все это пошло в жопу из-за одной спички? Как тебе живется с мыслью, что одна минута перечеркнула всю твою жизнь?
Ларри смотрит на него пусто и молча. Тейт качает головой, улыбается своей отвратительной заразительной улыбкой, искренне и широко.
- Как ты себя чувствуешь, живя в хибаре в трущобах, лишившись в одночасье всего: дома, любимой женщины, работы, здоровья? - он сочувственно наклоняется вперед. - Лоуренс, не молчи, умоляю тебя, вредно подавлять свои эмоции, я читал книги по психологии. Давай, старина, дай себе волю, отпусти это уже.
Ларри смотрит на него тем же пустым взглядом, не мигая, он теперь смотрит по-птичьи, вытягивая шею, поворачиваясь зрячим глазом, и уродливые свежие шрамы Тейту почти не видны, даже жаль, что невозможно рассмотреть их получше. Ларри дергает головой болезненно и беззвучно шевелит губами, прижимает к себе забинтованную сведенную руку, мышцы на которой так и не восстановились пока.
- Давай, Лоуренс, просто отпусти себя, как тебе хочется, - заботливо продолжает Тейт. - Мы ведь оба знаем, какой ты на самом кусок дерьма, не нужно от меня ничего скрывать. Ты даже Бо убил чистенько, трусливо, чтобы не запачкать ручек, не переставая быть ублюдочным лицемерным чистоплюем. Надо вам как-нибудь пообщаться, как считаешь? Скажи, как это ощущалось, а, выдавливать из него жизнь по капле?..
- Заткнись, - хрипит Ларри, наконец. - Ты, ты, ты отродье, ты маньяк, проклятый психопат, да как ты смеешь обвинять меня в чем-то, ты, убийца, скольких ты убил...
- Так было нужно, - перебивает Тейт с уверенностью фанатичного умалишенного. - И я был честен с ними. Я не прятался. Не прятал лица. Смотрел им в глаза. И стрелял им в лицо.
- Ты болен, ты, больная тварь, - бормочет Ларри, дрожа.
- Это мы уже много раз обсуждали, - ухмыляется Тейт. - Сейчас речь о тебе, Лоуренс. Ты меня тревожишь. Твое состояние тревожит. Нельзя хранить это в себе, мужик. Знаешь, что я думаю? - он закидывает ногу на ногу. - Тебе нужно выплеснуть свою боль. Показать ее. Станет легче, наверняка. А то на тебя смотреть страшно, прости за каламбур. Я хочу тебя порадовать, Лоуренс, как мне порадовать тебя? Хочешь, я буду называть тебя "папочкой"? Ты же этого хотел, тебе это нравилось, помнишь?..
- Заткнись, - взвизгивает Ларри, бросаясь на него. - Закрой свою пасть, лживая тварь! Ублюдок, надо было убить тебя тогда, как меня порадовать, как меня порадовать, сучонок, надо было удушить тебя сразу после твоего страшного братишки, разрезать тебя на ебаные ленточки, боже, и скормить твоей сучьей сестренке в мясном пироге, вот тогда ты бы порадовал меня, мразь!
Он бьет мальчишку, не различая, куда попадают беспорядочные удары, Тейт не закрывается, он хохочет, кровь течет по его лицу, Ларри колотит его, а проклятый мальчишка только кричит "да, вот это я понимаю, давай, Лоуренс, давай, сильнее, твою мать, Лоуренс, ты же не слабак какой-то, неужели это все, на что ты способен?", и Ларри, обезумев, за волосы стаскивает его здоровой рукой на пол, и с нечленораздельными воплями бьет ногами, он так давно мечтал об этом, разбить это хорошенькое личико, уничтожить этого испорченного мальчишку, разбить его вдребезги, уничтожить, уничтожить, пусть он страдает, как месяцами страдал сам Ларри, сломать его, отомстить, а мальчишка все смеется, смеется как безумный, прерываясь только чтобы перевести дух после очередного пинка.
- Ты, мерзкая ублюдочная мразь, - рычит Ларри, хватая со стола пресс-папье. - Ты сломал мне жизнь, гаденыш!
Он замахивается, и Тейт, приподнявшись на локтях, внимательно смотрит, как Ларри готовится проломить ему череп.
- Лоуренс! - доносится от двери, и пресс-папье выскальзывает из его руки, падает на пол с жутким грохотом. Ларри становится мертвенно бледным здоровой своей половиной, оборачивается в ужасе, а Констанс стоит в дверном проеме, упираясь обеими руками.
- О, привет, Констанс, - счастливо улыбается Тейт с ковра. - Не присоединишься к нам? Не уверен, что мы дойдем сегодня до твоей любимой части, мне кажется, наш неудавшийся отец семейства слегка выдохся, и вряд ли будет в настроении, чтобы ты у него отсасывала. Или я ошибаюсь? Эй, Лоуренс, ты как? Не стой столбом. Расскажи, какие у нас планы на вечер.
Констанс быстрым шагом подходит к сыну, хватает его за рукав и рывком поднимает, заставляя неохотно встать, после чего залепляет звонкую пощечину. Тейт некоторое время смотрит себе под ноги, потом медленно дотрагивается до щеки, словно удивляясь.
- Прекратишь ты когда-нибудь издеваться надо мной? - говорит она яростно. - Думаешь, тебе под силу превратить мою жизнь в еще больший ад?
Тейт усмехается криво.
Констанс молча вглядывается в его окровавленное лицо, потом поворачивается к бывшему любовнику, брезгливо морщится.
- Еще раз дотронешься до моего сына, - бросает она, направляясь к двери, - и я отрежу тебе голову и проверну через мясорубку тот жалкий обгорелый обрубок, который ты называешь своим телом. А теперь проваливай, этот дом больше не принадлежит тебе.
- Но, Констанс, я не... - с отчаянием бормочет Ларри, судорожно бросаясь за ней.
- Я не нуждаюсь в защите кудахчущей наседки, Констанс, - орет Тейт.
- Убирайся, Ларри, - отрезает Констанс на ходу, и выходит, не оборачиваясь.
Тейт зло смеется, закидывая голову.
- Ну, так что, Лоуренс, - он садится в кресло медленно, подбирает с пола пресс-папье. - Продолжим? Что ты собирался с ним сделать? Что ты хотел сделать, ммм? Что ты хотел со мной сделать?
Он подбрасывает и ловит пресс-папье, глядя на Ларри исподлобья, улыбается, слизывает кровь с губ, и взгляд у него темный, нехороший, и Ларри, прихрамывая, пятится, пятится к двери.
- Ты во всем виноват, - шепчет он в отчаянии. - Ты во всем виноват. Я не хотел. Ты меня вынудил. Боже мой, боже мой, ты чудовище, ты сам дьявол, ты змей...
Тейт смотрит на него неотрывно, все так же улыбаясь, потом внезапным броском запускает пресс-папье в стену, оно разбивается рядом с головой Ларри и тот, вздрогнув, бросается из комнаты.
- Беги, беги, трусливая свинья, - орет Тейт ему вслед. - Возвращайся, когда отрастишь яйца, Лоуренс! Этому месту не хватает оживления, семейное гнездо совсем опустело без тебя, папочка!
И хохочет взахлеб, до слез, размазывая по лицу кровь и слезы.

@темы: creative, fanfics, Танцы! Соло! Танцы! (с), Аудиальный канал - 12%, *трясет решетку*, "Голоса в моей голове заставляют меня шнырять" (с)

Пришла пора соборов кафедральных. Как я люблю это. Хочешь дописывать свой макси-шмакси по Икс-менам, надеешься вдохновиться AHS? А вот и нетхуй! В эфире охренительные истории по чему бы вы думали? По Американскойисторииужасов! ТА-ДА!

Кароч, все как обычно. Кому чашечку старого доброго кипящего ангста утром в понедельник? Я даже шапку сделал, чтобы было куда предупреждения вписывать.

---



Название: Глицерин
Канон: American Horror Story (season 1)
Жанр: зарисовка (1.440 слов)
Рейтинг: PG-13
Комментарии: Мат, спойлеры, альтернативность, безотцовщина и бродяжничество, голоса в моей голове заставляют меня шнырять (это вообще мой новый тэг по AHS, спасибо обсуждению с Марго))

Тейт пускает его в себя, когда ему исполняется шестнадцать.
.
Долгие годы Тейт задыхается по ночам.Долгие годы Тейт задыхается по ночам.

С той самой первой ночи, когда они переехали в дом. Сперва он кричал и плакал, и Констанс приходила к нему, испуганная и раздраженная, целовала в светлую макушку, ерошила волосы, меняла мокрые от пота простыни, обнимала и рассказывала истории. Включала ночник, открывала двери шкафов, показывая, что чудовищ нет, светила фонариком под кровать, но Тейт молча и одеревенело следил за всеми ее действиями, с обреченным отчаянием понимая, что чудовища не там, где она их ищет. Чудовища были за ее плечом, под потолком, перед самым ее лицом, они сидели на кровати Тейта, они обнимали его одновременно с матерью, собственнически и ревниво – невидимые, неощутимые никем, кроме него, они были повсюду, они были стенами, они были самим воздухом, которым дышали обитатели дома.

Констанс приходила в отчаяние. Она не могла защитить его, своего ангела, своего прекрасного мальчика, все ее дети были прокляты, ее чрево было проклято, и пусть он, единственный, обладал физическим совершенством, в нем тоже был спрятан какой-то неявный порок, какая-то червоточина, в нем с самого рождения тикали неумолимые часы, отсчитывающие время до катастрофы, она чувствовала это, сердце матери не обманывало ее. Он кричал по ночам, смотрел на нее огромными испуганными глазами, не в силах объяснить, что его пугает, а она не могла для него ничего сделать – врачи разводили руками, священники разводили руками, а он кричал каждую ночь, каждую чертову ночь, и его плач разрывал ей сердце, словно ей было мало страданий без этой пытки. Бессилие выматывало ее, она смаргивала злые слезы и аккуратно промакивала уголки глаз, чтобы не размазать тушь, включала свет, шла к нему в комнату, улыбалась, обнимала, целовала, пыталась утешать бессмысленно и безрезультатно, оставалась с ним или забирала к себе в спальню, и они долго лежали в темноте без сна, она слушала хриплое, затрудненное дыхание сына, а он старался дышать тише, чтобы дать ей заснуть, он чувствовал себя таким виноватым, ее бедный мальчик, он так хотел быть для нее хорошим сыном, на него была взвалена такая тяжкая ноша нормальности, красоты и ума, она так многого ждала от него. Она иногда думала, что он никогда не сможет быть таким счастливым, как были счастливы Бо и Эдди, бедные, ущербные, проклятые, но наивные и добрые малыши.
Лежа рядом с ним, она не могла заснуть, чутко прислушиваясь к поскрипываниям старого дома, силясь обнаружить ту угрозу, которая разрушала их жизнь.
Она уже тогда понимала, что Тейт был дан ей не как подарок. Тейт был дан ей как часть старинного проклятия, обещающего обретение и немедленную потерю огромного счастья.
Он задыхался по ночам, и она наливала себе очередную стопку дрожащими руками, ненавидя его и ненавидя себя.
Потом она перестала приходить к нему.
Потом он перестал звать.
.
Долгие годы Тейт задыхается по ночам.
Он лежит то ли без сна, то ли в кошмарном сне, и дом наваливается на него всей своей темной тяжестью, шепчет десятками голосов, трогает десятками холодных рук, давит черной толщей воды, и Тейту кажется, что его ребра сейчас проломятся, что он задохнется под этим грузом. Он смотрит в потолок невидяще, тяжело дышит, голова кружится так, что пошевелиться страшно, и дыхания не хватает на то, чтобы позвать на помощь. Кажется, когда-то он находил дыхание, чтобы позвать, но это было так давно, что он уже не уверен. Десятилетия спустя он, скучая, прочитает случайную брошюрку о помощи утопающим и поразится, как точно в ней описаны ощущения тонущего – паническая скованность и невозможность выдавить из себя ни звука.
Долгие годы Тейт отгораживается от этой тяжести.
Дом давит на него и днем тоже, но днем дышать легко. А ночью он придвигается всей своей темной жуткой массой, обступает со всех сторон, и Тейт вцепляется в простыню, чувствуя, что материя под его пальцами мокрая, и он знает, что черная вода уже поднялась до матраса и скоро поднимется еще немного выше, она зальет его лицо, зальется в рот и в нос, наполнит легкие, и дальше он погрузится в эту воду, утонет в ней, станет ее частью, станет простым топляком, его унесет водой.
Почему-то дом позволяет ему сопротивляться пока, не ломает его слабые преграды, просто медленно продавливает их дюйм за дюймом. У дома много времени, а еще дом точно знает, когда будет пора.
В какой-то момент Тейт устает бояться. Он устает отгораживаться, закрывать глаза, читать молитвы и думать о хорошем. Нет ничего хорошего, о чем он мог бы думать. Его старший брат мертв, а его мать – проклятая шлюха, отсасывающая убийце, Тейт чувствует себя вовлеченным в дурацкую оперетту по мотивам «Гамлета», мир прогнил насквозь, мир полон вони и дерьма, Тейта тошнит от всего этого лицемерного дерьма, он жалеет, что не сбежал когда-то с отцом и не забрал Бо и Эдди с собой, он плачет, жалея Бо, он ненавидит слизняка Ларри, он ненавидит Констанс, он хочет сбежать, он хочет закончить эту комедию.
И тогда дом призывает его, властно, требовательно и нежно.
Тейт задыхается, выгибается и закашливается, и дом наполняет его именно так, как Тейт ожидал, Дом наполняет его, словно проломив плотину, голова раскалывается, у него в легких – черная жижа, его руки больше не принадлежат ему, его горло больше не принадлежит ему, его голос больше не принадлежит ему, его голос – один из десятков голосов Дома, он почти дома, он нужен, он не может не справиться, он не сможет не оправдать доверия, он все сделает правильно.
Он – воск, и дом топит его, перелепливая по нужному образу и подобию.
Он - воск в глицерине. Яркое пятно в лавовой лампе, медленно всплывающее и так же медленно опускающееся на дно.
Он открывает глаза, и он не уверен, что закрывал их.
Он точно знает, что делать.
.
Поджог Ларри – небольшое отклонение от курса, маленькая слабость, которую Дом ему позволяет, как разрешают леденец ребенку, потому что Ларри – подлец и слизняк, и Тейт не простит ему Бо никогда. Не простит ему наивного чудовищного брата, который обнимал приходящих к нему доверчиво, неловко облапливая и нечленораздельно мыча. Он не позволит Ларри умереть в Доме, этому трусливому слизняку не место там, он не должен остаться, он не должен умереть, он должен жить и каждую секунду помнить, что он – трус и подлец, набитый дерьмом по самое горло, и Тейт просто покажет его истинное лицо всему миру, не то, чтобы мир удивится, мир – мерзкое место, дерьмовое, грязное и подлое, так что пусть Ларри остается со своим миром, пусть остается снаружи, не заходя в Дом, пусть он захлебывается своим дерьмом где-то там, подальше от Дома и подальше от Тейта.
Маленькое отступление на пути к завершению. Тейт сжигает Ларри, ничего не чувствуя, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы, правильно реализованного плана.
Ларри нельзя оставаться в доме.
Ларри должен уйти.
Дом твердо это знает. Тейт знает. Тейт хорошо знает Констанс. Дом знает, как она преклоняется перед красотой. Дом плещется внутри Тейта, наполняя его доверху. И они оказываются правы.
Убитая горем Констанс, Констанс потерявшая сына, но не позволяющая себе лишней слезинки при посторонних, Констанс с идеальной прической и идеальным макияжем, всегда с прямой спиной, Констанс ни разу не придет в больницу к своему наполовину сожженному любовнику.
.
Тейт делает то, что должно. Его священная война будет короткой и стремительной и всколыхнет этот дерьмовый городишко до основания, он идет по школе, голоса гулко раздаются в голове и он не знает, снаружи они доносятся или изнутри, но это и не важно, голоса не имеют значения, когда он точно знает, что нужно делать, он точно знает, что скоро все закончится, он вытопчет себе путь в вечность, путь его будет выстлан газетными заголовками, кровавыми ошметками на библиотечных стенах, слезами и проклятиями. Он словно динамит, он словно лавина, он – орудие и кара, и нет такой силы, которая могла бы остановить его движение, даже ему самому не под силу остановить себя.
Его тело не принадлежит ему.
Он не принадлежит себе.
Он принадлежит ему.
И это приятное чувство.
Это почти возбуждает. Просто закрываешь глаза, глубоко вдыхаешь черную воду и дальше позволяешь плотному глицериновому течению нести себя.
И нажимаешь на курок.
.
Он возвращается из школы, моет окровавленные руки холодной водой, мурлыкая под нос, у него прекрасное настроение. Констанс зовет его, стучится, но он не отвечает, как обычно, и она быстро оставляет его в покое. Вдалеке воют сирены.
Он садится на кровать и ждет.
Они вместе ждут.
Ждать недолго.
Он мог бы вынести себе мозги прямо сейчас, но дом почему-то не хочет этого, почему-то должно быть иначе. Поэтому он сидит, рассматривая свои ладони, и чуть улыбается.
Дом обнимает его за плечи, дом плотно вжимается в него, дом давит ему на спину и на плечи, дом сдавливает ему грудную клетку, и Тейт знает, что он – он просто масляное пятно в воде, капля, которую вода дробит, сжимает, уносит течением, но не может поглотить.
Скоро он изменится. Его досадная оболочка больше не будет масляной пленкой, больно больше не будет, страшно больше не будет, он больше не будет перчаткой на руке, он станет рукой. Он станет единым с темной водой, он растворится в плотном глицерине и наступит покой.
А потом штурмовая группа наконец-то вышибает дверь, и он, улыбаясь, встает им навстречу.

@темы: creative, fanfics, "Голоса в моей голове заставляют меня шнырять" (с)

UPD. Посмотрел s01s07.


МОЖНО Я ЭТУ ГИФКУ БУДУ НОСИТЬ НА СТЯГЕ?
На флаг ее! На герб! В эпиграф! В каждый пост! Концентрация Тейта в паре кадров - латекс, наполовину убитая жертва, выкашливающая воду ему в лицо, совершенно искренние заинтересованность и недовольство.

Я просто буду сидеть и повторять "Такой хороший, такой псих." *_______*



спойлер алертЯ не знаю, как это объяснить.
Но Тейт прямо и-де-а-лен. Он мне насколько нравится, что страшновато. Да, да, вот прямо со всем этим бардаком в голове и адом, который он устроил в прошлом, с этими небрежными убийствами, и с этим латексным костюмом, я просто беру свою БЭ за грудки и встряхиваю, и вглядываюсь в нее с отчаянием, мол, да как же так, но не дает ответа, тихим звоном заливается, все как обычно. Чувак, как он тебе может нравиться, говорю я себе. Всегда персонажи, устроившие какой-то ад, подвергались твоему внутреннему осуждению. Потому что вот Геллерт - вырезал половину Европы, не прекращая полировать ногти, и он прямо вот НЕХОРОШАЯ КВАРТИРА не добрый персонаж, не хороший, и даже если я про него пишу или говорю, я никогда не забываю, какой груз ответственности на нем лежит. Или вот Баки. Он вообще сражается с осознанием содеянного, потому что то, что творил ЗС для него, для Баки - запредельно и неправильно. Его Величество король Артен принимал решения казнить людей десятками, и это не может не влиять на мое мнение об этом жестоком человеке с эмоциональным диапазоном зубочистки, пусть он не менее жесток к себе и близким. Они могут мне нравиться, я могу ими восхищаться, но мухи отдельно, котлеты отдельно, восхищение - не помеха ОСУЖДЕНИЮ.
А тут. Тейт, ты что, спойлерырасстрелял десяток старшеклассников? Утопил одного мужика и забил до смерти другого? Изнасиловал мать своей любимой девушки? В целом, ничего страшного. Главное - не драматизировать. Что вы в самом деле придираетесь к мальчику! Мало ли кто как переживает гормональные всплески!
Я себя чувствую Кэпом, уверенно утверждающим, что да, Баки задушил того продавца, но Баки ни в чем не виноват, просто перенервничал.
Где пламенное осуждение? Где неодобрение? ГДЕ ВСЕ, нажитое непосильным трудом?! он такой уязвимый, искренний, запутавшийся, сильный, самоуверенный, наглый, жестокий, заботливый и влюбленный. *____* Брать на ручки и гладить по квадратной голове.
Мне кажется, в рамках этого сериала просто невозможно применять обычные этические и моральные стандарты. Я как будто линейкой пытаюсь измерить шар, не выходит каменный цветок.

И еще немного слайдов)))










UPD. Посмотрел s01s06.
читать дальшеТакой хороший, такой псих. Такой псих, такой хороший. *____* Тот неловкий момент, когда визуальный ряд настолько штырит, что пересматриваешь его по кругу и чувствуешь, что будешь пересматривать еще долго. Уот зэ фак, давно так не было.
Господи боже, этот сериал небрежно и неожиданно прошелся по моей любимой теме. "Чем более нестабилен положительный герой, тем лучше. Чем более мудр и уравновешен злодей, тем лучше. Кто из них положительный герой - со временем уже непонятно." (с) Хорошие парни, срывающиеся в пропасть психопатии и паранойи, балансирующие на грани "спасать мир" и "уничтожать мир". Злодея нет, но с таким Тейтом и не нужно. Злодей здесь - невидим, но ощущаем, недвижим и в постоянном движении одновременно, им пропитан воздух, его взгляд чувствуется на коже, я бы сказал, что это Дом, но это не он, это то, что люди принесли в Дом, и он наблюдает, чуть отстраненно, просто делая свою работу. Кажется, что он обнимает Тейта бережно, кладет прозрачные руки ему на плечи, наполняет его, молча присваивает, делает своим инструментом, делает своей частью, словно принимая в семью, принимая в игру, становится Тейтом лишь настолько, насколько рука становится перчаткой, и отпускает, также молча.
То, что должно быть разрушено, будет разрушено.

Ужасно интересно. Обновил профиль, кстати.

--

Саня, Крис, вы будете смеяться.
НО ОТЛИЧНО ЗАШЛО!
Смотрю четвертую серию, не оторваться. Пока решил смотреть первый сезон и не зарекаться. ПОЛЬ, ПОЛЬ, только никуда не уходите, я должен Вам это показывать!))) Не люблю псих.больницы. Хотя в целом - ЕРУНДА ЦАРАПИНА. В смысле, я посмотрел прохождение Amnesia, Penumbra, Outlast и сколько-то там прохождений разных частей Silent Hill. Ночью, один, в темноте. С чего я вообще взял, что я боюсь хорроров?

Вернемся к дополнительным аргументам, почему мне НЕЛЬЗЯ было смотреть American Horror StoryВернемся к дополнительным аргументам, почему мне НЕЛЬЗЯ было смотреть American Horror Story
















Как же они мне нравятся. И какой жопой это все закончится.

Блин, нарежьте мне аватарок с Ртутью, а?))))

@темы: Films, дурь отменная одна штука, Pics, Танцы! Соло! Танцы! (с), "Может, у супергероев так принято. Может, он зажимает ему боевую рану!" (с), *трясет решетку*, "Голоса в моей голове заставляют меня шнырять" (с)

Ладно, раз уж ничего законченного и нормального я написать не могу, пусть будут отрывки. Зачем жанр и формат, когда можно просто ХАОС БЕССВЯЗНОСТЬ ЛОШАДКИ СПАСАЙТЕСЬ.

1.

- Эй! Привет.
Логан отрывается от изучения этикетки на пакете с углем. Окликнувший его парень стоит неподалеку. На спине мальчишки, обнимая его за шею, висит девочка лет семи. читать дальшеДевочка, хихикая, карабкается по парню к верхней полке, тянется к шоколадному печенью, уверенно отталкиваясь маленькими розовыми кроссовками от его ребер и бедра, пачкая его футболку и задирая толстовку, так что парня слегка шатает, но он привычно поддерживает ее, не позволяя свалиться. Сам он смотрит на Логана. Именно наличие девочки в зоне слышимости становится решающим аргументом для того, чтобы Джеймс сделал над собой усилие и попытался быть вежливым.
- Ага, привет, - неохотно выдавливает он, поворачивается спиной к излишне общительным покупателям и снова погружается в изучение упаковки. С его точки зрения он даже несколько превысил собственный порог дружелюбия. У него не плохое настроение - скорее, стандартно мрачное. Утром его уже попытались ограбить, а мало что так портит настроение, как очередное подтверждение человеческого несовершенства и необходимость ломать кости до первой чашки кофе.
- Как дела?
Логан делает глубокий вдох.
- Прекрасно, - говорит он, подчеркнуто не поднимая глаз от упаковки. Американская экстраверсия вызывает у него жгучее желание немедленно переехать куда-нибудь подальше от населенных пунктов. Можно в Арктику. Или куда-нибудь в лес. В глушь. Проклятье, почему он вечно работает вышибалой или пушечным мясом, может ему кто-то напомнить? Можно же было бы устроиться лесничим, например. Или лесорубом.
Он слышит, как девочка увлеченно болтает, требуя, чтобы парень помог ей достать конкретную пачку с нарисованной феей.
- А ты все такой же душка, да? - насмешливо доносится голос парня из-за спины. - Когда тебе не нужна помощь, можно и не здороваться, понимаю. Ладно, бывай, Логан.
Джеймс резко разворачивается. Он смотрит, напряженно сдвинув брови, как парень, уже потеряв к нему интерес, перехватывает девчушку поудобнее и поднимает ее к верхней полке ("Давай, заноза, хватай зеленую фею-крестную, такой у нас пока нет").
Логан медлит, пока ребята выбирают нужную упаковку, потом девочка устраивается у парня на плечах и отбивая по его голове ритм пачкой, требует банан. Парочка начинает удаляться, когда Логан все же спрашивает:
- Мы знакомы?
Парень притормаживает.
- Конечно, мы знакомы, - говорит он с недоверием. - Что ты вчера пил? Завязывай, старик, в твоем возрасте такие вещи опасны для здоровья. Или амнезия - вообще побочный эффект твоей мутации?
- Ты знаешь... про мутацию? - Логан хмурится, отчаянно перерывая память, но не находит в ней ничего, что было бы связано с этим крашеным назойливым мальчишкой. - Откуда?..
- У-у-у, как все запущено, - удивляется парень, опуская протестующую девочку на пол, потом щелкает пальцами. - Эй, там, прием, прием. Даю координаты. Январь. Чарльз. Хэнк. Эрик. Ты. И я, - он делает большие глаза и наигранно громким шепотом продолжает сквозь зубы. - Пентагон. Взлом с отягощающими, - прекращает паясничать и осведомляется деловито, - Ну как? Никаких ассоциаций?
- Никаких, - признает Логан неохотно.
Ему не хочется вспоминать о том, что несколько январских дней начисто стерлись из его памяти. После того, как он пришел в себя в военном госпитале и сбежал, выбив окно и перепугав медсестер, он мучился несколько недель, но так и не смог вспомнить, как оказался на больничной койке, абсолютно здоровый (что понятно), но привязанный (что было менее понятно, но всегда вызывало у него совершенно конкретную реакцию).
- Надо же, как интересно, - тянет парень, явно что-то обдумывая. Девочка активно дергает его за руку.
- Пите-е-ер, - канючит она. - Поехали за бананами! Не разговаривай с ним, мама же говорила не разговаривать с незнакомыми! Я хочу банан! Мне надоело! Поехали, поехали, поехали, хочу верхом, верхом!
- Сейчас поедем, принцесса, - автоматически отзывается Питер, которого усилия мелкой понемногу сдвигают с места. Он смотрит на Логана, не отрываясь, и тому внезапно становится как-то неуютно от этого долгого оценивающего взгляда.
Потом "принцесса" все-таки совершает критически мощный рывок, и парень позволяет себя утащить.

2.
- И что последнее ты помнишь из того января?
Логан чудом умудряется проглотить кусок сэндвича, не поперхнувшись. Парень падает к нему за столик, не спрашивая разрешения. Он вопиюще бодр для такой погоды, в темных очках на поллица, крашеные волосы собраны в короткий хвостик. Тянет колу через трубочку, встряхивает стакан, одобрительно прислушиваясь к стуку кубиков льда. Логан прочищает горло и откидывается на спинку дивана.
На улице, кажется, плавится асфальт, потолочный вентилятор равнодушно вращает лопастями, не особо влияя на температуру в помещении. Вся забегаловка на заправке пронизана жарким золотистым светом, словно залита медом, и все в ней движутся медленно, влипнув в этот раскаленный мед. Логану не хочется есть. И разговаривать не хочется. Ему хочется уехать далеко за город, разуться, пробежать через выцветший от жары луг, колкий от сухих трав, гудящий пчелами и звенящий кузнечиками, чтобы на потной коже налипли сладкая пыльца и лепестки, а потом с разбега прыгнуть в ледяное озеро, чтобы дыхание захватило, подняться на поверхность, довольно отфыркиваясь и тряся головой, и сразу же снова нырнуть, достать до дна, плавать до тех пор, пока вода не покажется опасно теплой, а потом вылезти на берег и лежать на спине, дыша полной грудью, тяжело, устало и с удовольствием, щуриться в небо, грызть травинку и слушать свист птиц.
А вместо этого он сидит в этой затхлой дыре, пропахшей стеклоочистителем и бензином, пьет дрянное пиво и пытается отделаться от внезапно свалившегося на него малолетнего сталкера.
- А ты настырный малый, - говорит Джеймс, сам не понимая, забавляет его эта настойчивость, или напрягает. - Почему не оставишь меня в покое?
- Мне любопытно, - Питер постукивает стаканом по столу. - Ты меня не помнишь. Не помнишь, что мы делали. И мне нужно знать, как это с тобой случилось. Ты стукнулся головой, выпив лишнего? Как-то глупо. Тебе стерли память? Вот это уже больше похоже на правду. Но кто? И как?
- Малец, не на все вопросы можно получить ответы, смирись, - миролюбиво пожимает плечами Логан. С утра его настроение немного улучшилось, если можно так назвать состояние, когда мрачная мизантропия сменяется легкой звериной тоской. К тому же от парня сейчас приятно пахнет чем-то травяным и свежим, кажется, что он валялся в свежескошенной траве, ну или, что более вероятно, стриг газон. Логан втягивает этот запах с невольным удовольствием, и это иррационально улучшает его настроение.
- Да-да, я подозревал, что ты сторонник агностического взгляда на мир, учитывая, что сам ты не в курсе, что с тобой происходило полгода назад и явно не стремишься это выяснить, - отмахивается парень. - Со мной это не пройдет. Для меня, знаешь ли, мир достаточно прозрачен, предсказуем и нетороплив, чтобы это было скучно до безумия большую часть времени. Так что я обожаю задачки, которые подразумевают легкое напряжение мышц и извилин. Покорять новые горизонты, так сказать. Так что давай поиграем, как будто бы у тебя есть логическое мышление, это несложно.
Он по-хозяйски разваливается на диване напротив, вытягивает и переплетает ноги, словно готовясь к долгому разговору. Логан видит свое отражение в его очках. Отражение выглядит озадаченным и потрепанным.
- Итак, Ватсон, давайте применим дедукцию. Хотя вообще-то, называть эти рассуждения дедукцией - бред страшный, это же абдукция в чистом виде, но кому какое дело, правда? Кто вообще когда-то думал над тем, что читает? Ладно. Неважно. Итак. Кому могло понадобиться стирать тебе память? Ставлю десять к одному, что это был кто-то, кровно заинтересованный в сокрытии фактов того января. Всегда остается небольшая вероятность, что мы имеем дело с неудачным стечением обстоятельств и с критической случайностью, но эту версию мы пока откинем как бесперспективную. Как и версию, что есть какие-то факты, которыми мы не располагаем и которые нам известны так и не станут - это презираемое нами упадничество. Итак, кто был заинтересован в том, чтобы ты ничего не помнил о нашем путешествии в место-которое-не-стоит-называть-в-общественным-местах? Я успел обмозговать это, пока отводил сестру домой, и вот что я думаю.
Пацан расплетает ноги, приподнимается над сидением, легко выгибая спину, и вытаскивает из заднего кармана джинсов блокнот, снова садится, шуршит, перелистывая его с какой-то невероятной скоростью, останавливается на одном из листков, удовлетворенно кивает и подталкивает раскрытый блокнот к Джеймсу.
- Вот что я думаю, - повторяет он. - Кстати, я Питер. Раз уж мы вместе работаем над этим делом. Ты Логан, я знаю. Приятно познакомиться. В очередной раз. Надеюсь, это - последний.
Логан некоторое время просто смотрит на него неверяще, слегка оглушенный потоком информации, потом моргает и все-таки притягивает к себе блокнот. Торопливо набросанная схема ни о чем ему не говорит. Он хмурится, пытаясь разобрать каракули и сокращения, потом отодвигает блокнот.
- Мы могли бы обойтись без лишнего усложнения? - говорит он, пытаясь казаться более недовольным, чем ощущает на самом деле.
- Понятно, - вздыхает Питер, забирая блокнот. - Напоминаю, вопрос на повестке дня: кто стер тебе память. Итак, наши рабочие версии. Ты сам. Твои сообщники. Твои враги. Правительство. Военные.
- Малец, если мы начнем перебирать категорию "мои враги", твое самопальное расследование затянется до следующего десятилетия.
- Я Питер. И мы в любом случае начнем с других категорий, потому что начинать нужно с очевидных зацепок.
Логан делает неторопливый глоток пива, обдумывая услышанное. Он сам. Его сообщники. Правительство и военные.
Правительство и военные.
Он пришел в себя в военном госпитале, привязанный к койке, в долбанной бумажной больничной пижаме, и поскольку в таких ситуациях его звериные инстинкты преобладают над всем остальным, разворотил свою койку, выломав поручни, наорал на медсестру, доведя ее до слез, и, когда она показала, где в палате лежат его вещи, схватил одежду в охапку и выпрыгнул в окно. Наверное, стоило тихо исследовать госпиталь, вытрясти из медсестры больше информации, попробовать найти врачей и того, кто его запихнул в это заведение, но все это Логана в тот момент не интересовало. Его тело требовало движения, а еще его тело помнило очень много боли и беспомощности, так что он бежал, бездумно и яростно, чувствуя себя разжавшейся, наконец, пружиной. В тот момент его не мучили вопросы.
Вопросы пришли позднее, но он уже не рискнул возвращаться в заведение, где его держали привязанным, и которое ассоциировалось у него со смутным ощущением отчаяния и боли. Ответов на вопросы не было, и Логан просто пожал плечами. Он не помнил пару дней, после которых оказался на больничной койке без усиленной охраны и очевидных далекоидущих последствий - большое ли дело для того, кто живет не первое столетие.
Теперь же "далекоидущее последствие" сидит напротив него на блестящем кожаном диване, качает ногой и шумно вытягивает через трубочку последние капли колы из пустого стакана.
- Ну что, ты в деле? - нетерпеливо спрашивает парень, почувствовав на себе взгляд. Спрашивает так, будто участие Логана требуется в каком-то сугубо его, Питера, личном деле.
- Слушай, как тебя там, ты кажешься парнем довольно толковым, спору нет, - размеренно говорит Джеймс, стирая большим пальцем холодную каплю с пивного бокала. - Но я что-то не возьму в толк, какой тебе интерес во всем этом. Только не надо мне заливать про абстрактную скуку от жизни. Почему-то ты не Бермудским треугольником интересуешься, и не Атлантиду ищешь, а привязался конкретно ко мне. Я чую подвох, - он наклоняется вперед, смотрит внимательно исподлобья. - А я не работаю с теми, от кого чую подвох.
- Ладно, ладно, ты меня раскусил, - парень с сожалением отставляет стакан, снимает очки, сцепляет пальцы и наклоняется вперед, копируя движение Логана, только в его исполнении оно кажется не угрожающим, а ироничным и интимным. - Те дни, что ты не помнишь. Мы вместе работали над одним делом. Здорово было, дух захватывало, но только на поверку все оказалось чуток серьезнее, чем я думал. С тех пор мы с тобой не виделись, да я и не рвался, честно говоря. Неприятный ты тип, Логан. Весь похож на твою мута-, кхм, известную нам особенность: крутой, но довольно мерзкий. И мне показалось, что ты надолго залег на дно в результате, ну, это было бы логично. А тут я встречаю тебя вот так запросто в супермаркете, с пачками угля и консервами, и ты ни черта не помнишь, - он постукивает себя по виску. - Знаешь, что говорит мне моя логика? Она говорит: смотри, чувак, кто-то прицельно стер твоему корешу Логану память. Кто бы это мог быть? Когда это случилось? Зачем? А самое главное, моя логика говорит: чувак, а не ждать ли тебе незваных гостей с минуты на минуту?
Он делает паузу, смотрит Логану в глаза.
- Если кто-то заинтересован в том, чтобы о тех днях забыли участники конкретных событий, - продолжает он тихо, - то каковы шансы, что тебя найдут, и что они будут делать, когда найдут? Логан живучий старик, он будто таракан, - только с когтями, - переживет и третью мировую. А как себя будешь чувствовать ты, если методы этих загадочных недоброжелателей мало совместимы с жизнью? И, не хотелось бы расстраивать тебя, чувак, но каковы планы этих неизвестных на твою семью? И не стоит ли сейчас немного поковырять старые раны дядюшки Логана, пусть он и ворчит и огрызается, чтобы убедиться, что когда мы говорим о его волшебной амнезии, мы имеем дело с неудачным ударом головой, а не с каким-то по-настоящему серьезном дерьмом? У тебя есть минимум три варианта возможных действий, один из которых можно определить как приоритетный, но для начала нужно, чтобы один конкретный приверженец агностики поднял свою ленивую медлительную задницу и помог тебе распутать эту загадку. Вот что говорит мне моя логика, мужик, и я не вижу поводов не прислушаться к этому хрустальному голосу мощного разума, потому что он редко меня подводит. Можно мне пива?
Последнюю фразу Питер произносит тем же проникновенным, тихим голосом, так что Логан не сразу его понимает. Он переваривает некоторое время услышанное, хмыкает, допивает пиво одним глотком, встает из-за стола и кидает на столешницу пару смятых долларов.
- Нельзя. Мелковат еще, - говорит он с насмешливой покровительственностью и направляется к выходу. Уже открыв дверь, он оглядывается, убеждается, что Питер сидит на том же месте с видом надменным и оскорбленным, и не может сдержать усмешки.
- Эй, малец, - окликает он. - Долго ты будешь копаться? Не то, что у меня без попутчика спина мерзнет. Ждать не собираюсь.
Он выходит, закуривает не спеша, и не удивляется, когда Питер оказывается рядом в считанные секунды.
- Так мы работаем вместе? - деловито спрашивает парень, поправляя на плече рюкзак. - Отлично, смотри, я начертил на карте нужный нам маршрут, за пару дней доберемся. Не хочу связываться с телефонными звонками и авиабилетами, не стоит светить свои данные, в нынешней ситуации лучше не рисковать. Эх, какой же у тебя крутой байк, надеюсь, ты не осторожничаешь, я терпеть не могу ездить медленно, учти. А давай я поведу? Я отлично вожу, тебе понравится. Тогда часов за тридцать доберемся, гарантирую...
- Не мельтеши, - обрывает его Логан, закусывая сигару, натягивая перчатки и садясь за руль. - Тебя дома не хватятся?
- Не, я оставил записку, все путем. Я все равно должен был на днях уезжать.
- И когда успел?.. Ладно, малец, допустим. Куда едем, объясни толком.
Мальчишка надевает очки (и тут подготовился, паршивец?..), легко опускается на сидение сзади, усаживается поудобнее, и только потом протягивает карту и помятую визитку.
- Не "малец". Я - Питер, - поправляет он занудно.
Логан вглядывается в причудливые вензели.
- Уэстчестер? - уточняет он. - "Школа для одаренных подростков?"
- Да, да, поехали уже, потом расскажу все, - торопит парень. Логан, закатив глаза, возвращает ему карту с визиткой, натягивает свои очки, закусывает сигару покрепче и заводит мотор.
Мотоцикл захлебывается довольным мощным ревом и срывается с места, быстро оставляя сонную заправку позади.

@темы: creative, fanfics, "Может, у супергероев так принято. Может, он зажимает ему боевую рану!" (с)

Я. Просто. Больше. Не. Могу. Работать. Т___Т
Так что всем Ртути в этом чате. Раз уж мне его не дали во флэшмобе. ВСЕ САМ. Вот этими самыми руками.


full size. Утащил у resident trickster (URL записи)

читать дальше
Утащил у Shantana. (URL записи)

29.06.2014 в 12:47

Пишет  Shantana.:

- You didn’t have to audition for this role. What was getting that offer call like?
- “Bryan Singer called me and said he’s a fan of American Horror Story and he wanted me for the role. I was blown away because I audition for things all the time and I don’t get things – and here I get a role in the new X-Men movie as Quicksilver. I was going “what the hell is going on? This is awesome!”“

URL записи

23.06.2014 в 20:51

Пишет  mila007:

Эту картинку - отдельно, ибо уж очень она мне понравилась

URL записи

17.06.2014 в 22:08

Пишет  Айрэ Эдхеленэль:

Даёш!

URL записи

15.06.2014 в 00:15

Пишет  Angelic Fruitcake:

URL записи

@темы: Pics, Танцы! Соло! Танцы! (с), "Может, у супергероев так принято. Может, он зажимает ему боевую рану!" (с)

UPD: Я вернулся и раздаю мутации

Ладно! Пятница, вечер, время играть в мутации!
Отмечайтесь в комментариях, и я скажу вам, какая у вас мутация) если мы не знакомы, то это будет голый рэндом, учтите.
Выдадите мне диагноз в ответ - будет круто))

ИЖДУ выдала мне способность телепортироваться и внешность Курта тут.
А Гест - "способность загнать человека в стазис при прикосновении. Способность контролирует и с какой-то стороны довольно опасная, но ты играешь за хороших и используешь ее в основном когда кому-то из твоей команды критично дожить до больницы."

@темы: дурь отменная одна штука, Танцы! Соло! Танцы! (с), "Ваши друзья - пиявки" или "Лечимся грибами" (с), "Может, у супергероев так принято. Может, он зажимает ему боевую рану!" (с), "Мы не только специалисты в области спама..." (с)

Давненько рабочий аврал не сочетался с таким рабочим азартом))
Третий день не успеваю купить гитару, агрр. Но сегодня, сегодня обязательно!
Вчера катались с Шаном и Гэл на скейтах. Точнее, на лонгбордах. Боже. Это совершенство и полная сбыча мечт, потрясающее ощущение скорости, баланса, пружинящих ног и все это на скорости 5 км в час, потому что я пока ни черта не умею .
Вернемся с Волги - поедем на Поклонку, буду отжимать доски у катающихся и пробовать разные модели/фирмы, чтобы выбрать свою))

@темы: swoon, Солнце-пляж-и-Клуб-Свиданий, жизненно необходимые идиотские вещи, работа - не волк! работа - work!, *трясет решетку*, inside my head

Вот о чем еще не могу не сказать.
Я за неделю сходил на ДМБ три раза. Все еще нравится, все еще нигде не скучно и хочу еще, но каждый раз - как серпом по яйцам один момент. И он же - самое сильное впечатление от фильма. СпойлерПапка "Аутопсия" с фотографией мертвого Азазеля.

Это. Просто. Неправильно.
Сложно уложить мое отношение к этому персонажу в пару слов, но просто есть для меня в Азазеле нечто постоянное, нечто невероятно надежное и глубокое.
Я когда писал про первый шок, даже не подозревал, что фото мертвого Азазеля способно настолько выбить меня из колеи. Но вот.
Потому что умереть, не смочь защитить самых дорогих - это слишком.
В моем дивном мире Азазель должен вести долгие философские споры с Шоу, приглядываться к Яношу, методично крошить врагов в кровавый винегрет. Заходить на кухню утром, брать из холодильника бутылку запотевшего кефира. Тренировать кляйне Эрика часами, потом прикрывать в бою спину угловатому подростку, когда тот будет безрассудно рисковать, опьяненный яростью и чувством собственного превосходства, а после - отчитывать его кратко, сухо и с акцентом. Много лет спустя - целовать Рэйвен запястье, медленно проводя языком, носить сына на плечах, показывать ему тысячи разных мест, и чуть улыбаться, слушая очередной восторженный вздох. А Риптайда затаскивать в джакузи на крыше, игнорируя протесты, притягивать его, прижимать его голову к своей груди грубовато и долго молча держать так - с нежностью, граничащей с отчаянием, не в силах выразить всю гамму эмоций иначе как тяжелым, собственническим и страстным прикосновением.
читать дальшеИ жить долго и счастливо. Да.

@темы: creative, наша AU - она такая AU!.., Pics, Танцы! Соло! Танцы! (с), "Может, у супергероев так принято. Может, он зажимает ему боевую рану!" (с), метафизическая истерика, И он лег пораньше, хорошее место Санта-Барбарой не назовут