1656. Фик по Икс-менам.

[frisky-diary]

Сел писать пвп - 100 тыс. слов джена. Это про меня. Сел писать радужный пост про то, что я хочу увидеть во втором фильме, внезапно - ангсто-флафф муви-верс. Килл ми, килл ми нау. Все еще наблюдаю тенденцию, про которую рассказывал Лори: "Умри все живое, в очередь, сукины дети, если вы оба не идете в постель прямо сейчас, то оба - к чертям в монастырь, никакого секса ни у кого не будет, всеобщая ядерная зима, гибель Помпеи, Нарния уходит под воду, ярость автора - целибат всему фику. Вот так и рождается джен"

Название: Просто осень
Автор: Alario
Пейринг: нет
Жанр: короткая зарисовка, дженовая
Рейтинг: G
Дисклаймер: персонажи и Вселенная принадлежат Марвел. Штампы, каюсь, мои).
Саммари: Чарльз Ксавьер и его студенты. Спустя полгода после событий фильма.
Комментарии: Вообще-то, это только первая половина фика, но на вторую у меня уже не хватило пороха

Шахматы пылятся на столике у окна, но Чарльзу не хочется их убирать. В парке клены роняют листья, холодает, но он старается много гулять, в одиночестве или в компании кого-то из ребят, и гравий шуршит под колесами коляски.

"Откуда у нас дома моль?" - думает Профессор, разглядывая небольшую дырку на свитере. Он по привычке думает "у нас дома" - он никогда не считал этот дом только своим. Сперва он делил его с сестрой, потом с ребятами и Эриком, сейчас старинный особняк полон подростков. Они шумят, смеются, дерутся, не делают домашнее задание, завороженно сидят у каминов и в зимнем саду, а пробегая мимо, немного сбавляют скорость, чтобы выпалить "Добр' утро, пр'фесс'р!" На кухне - вечные ряды немытых чашек и кто-то снова рассыпал кукурузные хлопья. Чарльз достает из холодильника пакет молока и кричит "Найджел, сегодня твоя очередь мыть посуду!"
- Я помню, Профессор, - виновато заглядывает в кухню Найджел.
Скотт делает успехи, такой прилежный юноша. За Логаном нужно присматривать осторожно, издалека, не мешая ему метаться по стране и ввязываться в очередные неприятности. Кофе остывает в чашке, пока он разбирает документы - они множатся просто-таки в геометрической прогрессии. И нужно бы узнать, кто сегодня стриг газон, потому что на лужайке под южным окном кабинета красуется великолепный ровный "Х", а на газоне под восточным окном - не менее великолепное схематичное изображение полового органа. Чарльз все же надеется, что второе произведение искусства предназначалось не ему. Когда-нибудь они выучат расположение комнат в особняке и перестанут ошибаться газонами.

"Надо уже отпустить," - думает Профессор, глядя, как дождь стучит в стекло, и мир за окном кривится. - "Надо отпустить, и идти дальше."
Он убирает шахматы в деревянную коробку, а на столик ставит горшок с цветущим антуриумом. Из коридора доносятся приглушенные визг, металлический грохот и смех - кто-то опять обвалил старинные доспехи.
Его студенты протирают пыль в библиотеке и устраивают битву на метелках, они катаются по перилам и играют в прятки в винном погребе. Они готовят завтра в восемь рук, и потом вся кухня в муке и в скорлупе от яиц, и никто не может толком объяснить, как это получилось, и в те же восемь рук они моют потолок и переругиваются вполголоса.

А потом пропадает маленький Терри - просто в какой-то момент не спускается к завтраку, и никто не знает, где он может быть. Его ищут три дня, в течение которых все студенты ходят притихшие и испуганные, а Ксавьер каждый день по паре часов проводит в Церебро. Все понимают, что это значит - если Профессор уже три дня не чувствует мыслей малыша, который и за пределы территории школы-то не выходил один. Но это страшное предположение никто не решается высказать вслух.
Чарльз с Хэнком, Шоном и Алексом прочесывают весь особняк и парк. Ксавьеру невыносимо, что он не может сам пробежать по дому, заглянуть под каждую кровать, под каждый стол, он беспокойно стучит пальцами по подлокотнику и еле удерживается от ежесекундных вопросов и указаний ребятам, которые под его контролем забрались по узкой приставной лестнице в голубятню. Он раздражается, потому что ему кажется, что сам бы он справился намного лучше, и тут же сожалеет о своем раздражении, но все же спрашивает у Алекса, не будет ли тот против, если он на некоторое время возьмет под контроль его тело. Алекс против, о чем он честно говорит, но дело серьезное, так что "валяйте, Профессор". И Чарльз его глазами оглядывает голубятню, а потом его руками ворошит сено в конюшне, и его голосом зовет Терри в парке, разводя живую изгородь, - и возвращается в свое тело, так ничего и не найдя.
- Мы найдем его, Профессор, с ним точно все в порядке, - говорит Шон так уверенно, как будто лично проверял. У Шона в голове лентой вьется мысль "Конечно, все будет хорошо, Профессор же с нами", и это такое странное чувство - когда тебя ободряют, основываясь на убежденности в твоей же неуязвимости. Чарльз улыбается ему и говорит, что всем им нужно отдохнуть, а поиски они продолжат завтра.

Он возвращается к себе в кабинет и долго сидит за столом, сцепив пальцы, и вспоминает, как Терри два месяца назад появился на его пороге, сжимая в кулачке короткую записку от родителей, пожелавших сохранить анонимность. Терри не помнил своего домашнего адреса, а еще он не знал, что он "одаренный" или "особенный", и пожимал плечами, когда Чарльз спрашивал, не делал ли мальчик чего-нибудь, что других людей удивляло. На вопрос о возрасте он уверенно показывал четыре пальца. Он был, конечно, слишком маленьким для полноценного обучения, и Чарльз мог бы пробежаться по его воспоминаниям, выяснить, где мальчик жил до этого, и вернуть его родителям, но он был уверен, что в его особняке Терри будет лучше, чем там, откуда его увезли с одним чемоданом и запиской в пару строк. Будь рядом с ним Мойра, она бы наверняка устроила целый переполох и твердила бы, что он не имеет права так поступать, что он не может просто оставить себе этого ребенка, что это неправильно и что у мальчика есть родители. Будь рядом с ним Рейвен, она бы наверняка одобрила его решение всем сердцем - в конце концов, она сама была когда-то таким же потерянным и ненужным ребенком. Будь рядом с ним Эрик... да Эрику было бы все равно, наверное - главное, чтобы малец не путался под ногами.
Но рядом с ним на тот момент были все те же Зверь, Банши и Хэвок. Зверь прочитал записку, втянул носом воздух, неодобрительно покачал головой и вернулся к чтению научного журнала. Шон рассматривал Терри, жевал сэндвич, а потом с полным ртом спросил у Ксавьера:
- Он теперь будет жить с нами? - и когда Чарльз кивнул, ухмыльнулся и протянул "Кру-у-у-уто!" словно это было лучшей новостью года. Впрочем, Шон практически на все так реагировал.
- А твои родители, - спросил Алекс, присев на корточки рядом с мальчиком, который сосредоточенно топил ложкой шоколадные шарики в молоке. - Твои родители не говорили, когда приедут за тобой?
- Неа, - сосредоточенно наблюдая за происходящим в тарелке, ответил Терри.
- А почему у тебя такое необычное второе имя? - Чарльз указал на лежащую перед ним бирку от чемодана.
- Не знаю, - так же сосредоточенно ответил мальчик. - Маме с папой нравилось.
А потом вдруг отставил тарелку, спрыгнул со стула, обошел Алекса, уверенно направился к Ксавьеру и полез к нему на колени.
- Почему у тебя стул с колесами? - спросил он с любопытством, и ребята замерли. - Я тоже такой хочу!
- Мне приходится пользоваться таким креслом, потому что я не могу ходить, - Чарльз помог мальчику усесться и потрепал по голове. - Это не очень удобно, но, конечно, есть свои плюсы. Например, мне не приходится стоять в очередях, - он заговорщицки наклонился к малышу, и тот доверчиво потянулся к нему. - Ну и, конечно, в парке можно развить приличную скорость, если под гору.
И пока Шон хихикал, закрывая рот рукой, Алекс косился насмешливо, а Зверь криво усмехался и снова утыкался в журнал, Терри смотрел на Профессора восторженно-влюбленными глазами и умолял покатать его по парку, чтобы обязательно под горку.
И два месяца он был образцовым ребенком, совершенно обычным - он не демонстрировал никаких сверхъестественных способностей, ходил за ручку, вызывал всеобщее умиление, копал дождевых червей и играл в машинки, закапывался в игрушках Чарльза и Рейвен, которые извлекли с чердака, ронял на себя банки с вареньем, разрисовывал ежедневники Чарльза красно-синими солдатами и черными танками, а в сентябре бесследно пропал.
"Я не имел права так поступать?" - спрашивает сам себя Чарльз устало, потирая лицо. - "Нужно было перебрать его воспоминания, найти адрес родителей, вернуть его вместе с этим нелепым чемоданом, потому что это - не мое дело?"
В этом - все счастье и горе Чарльза Ксавьера. У него не бывает "не его дела".
Антуриум на столике чахнет, и Чарльз автоматически возвращает его на южное окно.

Терри находится, когда Скотт стрижет западный газон. Исполнительный юноша выключает газонокосилку и пытается заровнять кротовий холмик, утаптывая его, но уже через пару секунд понимает, что нора подозрительно велика для крота. Он прибегает к Чарльзу с найденным в куче земли желтым ботинком, крохотным, грязным и мокрым, и Ксавьер чуть не выливает на стопку очередных важных бумаг очередной остывший кофе, а потом Скотт, Зверь, Банши и Хавок раскапывают нору, пока Чарльз внушает редким проходящим мимо студентам, что газон совершенно пустынен и неинтересен.
Терри извлекают из-под земли, только перекопав добрую четверть лужайки, и пока Хэнк трясущимися руками пытается нащупать у безжизненного, вымазанного в земле мальчика пульс, Чарльз думает, что сейчас сойдет с ума, а потом Зверь поднимает голову и выдыхает:
- Живой.
И Чарльз рывком поворачивает колеса, на которых, оказывается, до боли сжимал пальцы все это время, бросает коляску вперед, протягивает руки, прижимает малыша к себе, целует в макушку, не замечая, что комья земли размазываются по белой рубашке и дорогому свитеру, и Терри вдруг с недовольным стоном открывает глаза, сонно моргает, протирая глаза кулачком, лепечет "А что, спячка уже закончилась?.." и Чарльз, наконец, понимает, почему бирка на чемодане, с которым Терри появился у его двери, гласила "Теренс Сурок Хаббл". Он рассказывает ребятам, Скотт неуверенно улыбается, Зверь, Хэвок и Банши смеются - у Банши все еще чуть дрожат губы, и все они перемазаны в мокрой земле по самые уши, - а Терри сонно возится у него на коленях, пытаясь свернуться и заснуть.

В этот вечер Профессор Ксавьер запирает дверь и впервые за полгода напивается.