783. Запись о тореадорах.

[frisky-diary]

"Москва. Век XXI." серия "Как закалялась сталь" или "Откуда есмь пошел тореадор на земле русской"
Время действия: 2005 - 2026. В ролях уже знакомые нам Аристарх Волконский (Гамлет) и Лоран д'Эпинэ (Есенин). Прекрасные идиоты - две штуки. )
Собственно, пара зарисовок + расколбасы по поводу модуля)

---

2005.

Лоран никогда не любил готовить, поэтому затея Аристарха не вызывает у него бурного восторга. Сеть кофеен-кондитерских! Почему не театр, выставочная галерея, студия дизайна?..
- Потому что состязаться с Лебедевым в дизайне бесполезно, - он заглядывает Лорану в глаза, улыбаясь очаровательно и вдохновленно. - А театр и галереи давно контролирует Карина.
- Остается готовка, традиционное занятие тореадоров, - ворчит д'Эпинэ.
- Ты же прекрасно знаешь, кому принадлежат самые популярные рестораны!
- Что-то не припомню, чтобы старик МакДоналдс был вампиром.
- Ну, Лора-а-ан, - смеясь, протягивает Аристарх, опускается на колени д'Эпинэ и обнимает его за шею. - Ну не занудь!
- Я не занудю, - и, когда улыбка Аристарха становится ухмылкой, поправляется. - Занужу. Или занудю? - он замолкает на секунду, сосредоточенно хмурится, но тут же сдается. - Черт побери, как сказать правильно?
- Занудствую, - ухмыляется Аристарх.
- О боже. Так длинно?
- Да. Короче нельзя.
- Подожди, а почему ты сказал "занудь"?
- Я сократил.
- Тогда и я придумал новое слово, - отрезает Лоран с негодованием. - О, проклятый язык, до чего нелогичный!
Смеющийся Аристарх целует его, и Лоран прерывает свою обычную тираду о русском и русских.
- Ты ведь будешь мне помогать? - спрашивает Волконский требовательно и ласково одновременно.
- Конечно, буду, - миролюбиво соглашается Лоран, гладя его по волосам. - Название уже придумал?
- Пока нет, это следующий пункт переговоров. Хочу что-нибудь утонченное, и в то же время очень русское..
Лоран удерживается от пары предложений вроде "Водка и медведи" и "Заснеженная балалайка", достойно, по его мнению, передающих русский колорит.
- Ну, я думаю, "Аристарх" подойдет, - предлагает он.
- Слишком... фамильярно, - качает головой Волконский, но надолго задумывается.

---

2010.

Хрупкие ноябрьские снежинки тают, и холодные капли сверкают в его волосах. Лоран любуется Волконским, забирая у него пальто, и, встречая его нежный, чуть затуманенный взгляд, понимает: у него самого волосы тоже переливаются крохотными бриллиантами.

Они оба прекрасно не гармоничны на фоне остальной публики: деловые костюмы и смокинги, вечерние платья, дорогие запонки и бесчисленные караты ("бессмысленная трата каратов," - поправляет себя Лоран, морщась при виде особенно уродливого перстня)... налакированные, трудно уложенные, накрахмаленные, припудренные, замазанные, подкрашенные, подведенные и подчеркнутые - ценители прекрасного в большинстве своем чудовищно уродливы; любители естественного - донельзя искусственны.

Да, на их фоне они оба смотрятся необычно: Аристарх (черный бархатный пиджак, шелковый шейный платок, золото распущенных волос, сегодняшняя карта: Прекрасная Надменность) и Лоран (белый удлиненный пиджак, темно-синий атласный платок, высокий хвост и вечно выбивающиеся пряди, Чарующая Ирония), негромко беседующие на французском.

Лоран замечает восхищенные, заинтересованные и откровенно завистливые взгляды, склоняется к Аристарху и шепчет ему на ухо что-то обычное о среднестатистическом Russe вкусе, таком же дурном, как и среднестатистический Russe нрав, выслушивет обычное "Лора-ан, ты зануда!", произнесенное нараспев и со смехом, соглашается и поправляет золотую прядь, слегка касаясь прохладной скулы Аристарха. Быстрый взгляд Волконского обжигает, и Лоран невольно затаивает дыхание. Если бы они были дома, эта совокупность движение-взгляд стала бы подобна сорвавшейся пружине, и Лоран бы не отпустил Аристарха, а тот бы приник к нему всем телом, и они бы целовались горячо, и... Но Консерватория, словно дама в возрасте, многозначительно шуршит программками и покашливает вокруг них, и, поскольку они не замечают ее, разражается возмущенной трелью звонка. Тореадоры вздрагивают, с сожалением отрывают взгляды друг от друга и направляются на свои места.

---

2027. 6 января. Московский Апокалипсис.

Лоран задумчиво перебирает пряди волос. Медь и золото привычно чередуются под пальцами - Волконский положил голову ему на плечо, и их распущенные волосы струятся, смешиваясь. Д'Эпинэ успокаивающе шепчет что-то расстроенному Волконскому, а волосы Аристарха пахнут напряжением, и на его губах - электрически горький привкус тревоги, потому что они улетают из Москвы, от непривычно сосредоточенной Лизы и опьяненного приключениями Кости, от любимой кофейни на Садовой, от новых сумасбродных и утонченных рецептов, от прогулок по редким московским мостам и от горячих поцелуев на холодном ветру. От всего этого они улетают, и Аристарх все никак не может поверить в реальность этого натужного воя турбин, и сонных разговоров, и остающегося за бортом аэропорта...

Лоран задумчиво гладит его по волосам, напряженно-взволнованный, сдержанно-возбужденный. Они улетают из сумбурной Москвы, из православно-чинной и утомленной праздниками, благостной и неторопливой; из неохотно встревоженной Москвы, с сомнением отмахивающейся от нелепых новостей о героиновых бреднях китайского парнишки-аутиста, из снежного и холодного города, вновь перешагнувшего через новогодние обещания, оливье, мандарины и шампанское, из Москвы, на помойках которой валяются жертвы нового года - голые и кривые елочные остовы с застрявшими в ветвях серебристыми нитями русского "дождика"... От всего этого улетают они, и Лоран не верит до конца в реальность самолета, и белозубых стюардесс...

Единственный осколок реальности колет ему сейчас пальцы горечью и тревогой, которые Лоран чувствует под обманчивой мягкостью волос. Он нежно целует Аристарха в шею, и Волконский поднимает на него измученный взгляд. Лоран улыбается ему: он уверен, что увозит лучшую часть России с собой.

---

Квартира в Париже, пережившая десятки управляющих и фиктивных владельцев, встречает их пряным запахом. Полтора века Лоран с маниакальным упорством отказывался продавать ее, тратя неимоверное количество усилий на улаживание юридических вопросов и на поиск регулярно меняемых управляющих. Он заказывал для нее мебель через Интернет, высылал рекомендации для ремонта по факсу и при помощи веб-камеры придирчиво изучал результат. И вот его квартира встречает его, а он встречает ее, дотрагиваясь до косяка, лаская край комода, выглядывая в окно, распахивая дверцы прохладно-необжитого шкафа - словно после долгого отсутствия дома ищет любовника своей женщины. Аристарх бродит по комнате, пытаясь дозвониться до Лизы, а Лоран никак не может оторвать взгляд от кровати, которая, как и все до нее, так похожи на его первую кровать, купленную в конце XIX-го века. Он размышляет, насколько будет уместным повалить на нее Волконского прямо сейчас, не слушая протестов и возражений. Но нет, Аристарх слишком переживает за сестру и племянника, так что Лоран просто притягивает его к себе, и они лежат рядом, предаваясь тревожным мыслям и таким удивительно ярким воспоминаниям...

---

Лунные лучи доверчиво серебрятся, запутавшись в волосах Аристарха, а он не замечает, стряхивает их, поднимая воротник и прячась от холодного ветра. Ветер же пытается вырвать сигарету из его пальцев, но не справляется с задуманным хулиганством, обиженно кидает Волконскому в лицо горсть колючих снежинок и бросается прочь, вспарывая изгибы сигаретного дыма.

- Я схожу с ума, - говорит Аристарх в воротник.

- Почему они не снимают трубку? - спрашивает Волконский у ночи, и у фонарей на зимней улице, и у витых перил балкона, и у колких звезд за облаками, и у Лорана - и на ответ последнего он может рассчитывать так же, как и на ответ других молчаливых свидетелей своих страданий.

- Я не могу так больше, я должен лететь обратно в Москву, - говорит он, легко вдавливая тлеющую сигарету в пепельницу - не сминая ее, давая ей скончаться самостоятельно и не изуродованной.

- Что с ними, Лоран, - спрашивает он, ловя запястья д'Эпинэ ледяными пальцами, и Лоран заглядывает в глаза, на дне которых страх мешается с беспомощностью, в которых сотрясаются от подземного толчка и рушатся соборы, с криком "Аллах акбар!" выдергивают чеки давно забытые бородатые старики-смертники, пальцы нажимают красные кнопки и встает чудовищным цунами взбесившаяся Москва-река... В этих глазах ледяной паутиной раскидывается ужас, и Лоран целует холодные пальцы, обнимает дрожащего Аристарха, но никакая нежность не может растопить эту паутину...

Любая их деятельность стихла, разбившись о панические сводки информационных агентств и спутниковые снимки гигантского пылевого облака, бесконечное "Абонент недоступен или временно находится.." в телефонной трубке и всеобщие незнание/невозможность/отсутствие информации. И теперь им остается только курить на балконе над странно ошарашенным российской катастрофой Парижем, сплетать пальцы и поднимать воротники, защищаясь от колючих порывов ветра.

---

(с) Ree