Слов нет, как меня упороло. Я просто пропал. Про-пал. Т___Т

Название: То, что мы оставляем позади
Фандом: Dirk Gently's Holistic Detective Agency
Герои/Пейринг: Мартин, Гриппс
Категория: Джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: в некотором роде - кид-фик. Зарисовка, флафф и ангст
Размер: мини (2549 слов)
Описание: В одиннадцать Мартин Ларссон - щуплый мальчишка, светловолосый и близорукий, он не умеет драться и предпочитает проводить время за книгами.
Начало истории о том, как проект “Инкуб” стали теми, кем стали.
Предупреждения: Насилие, нецензурная лексика, хэдканоны во все поля.
Комментарии автора: 1) Первая часть истории о встрече всех участников Хулиганской Троицы.
2) Спасибо Тиннарэ за вычитку. Люблю тебя.
3) Проповедь частично заимстовована из статьи Архимандрита Рафаила (Карелина). Ничего странного. Вы бы слышали проповеди в "Preacher".

В одиннадцать Мартин Ларссон - щуплый мальчишка, светловолосый и близорукий, один из тех, кого безошибочно выбирают своей жертвой тётушки с нерастраченным материнским инстинктом и школьные хулиганы. Поэтому после Дня Благодарения он оттирает с щек следы яркой помады, а из школы пару раз в неделю возвращается растрепанным и в синяках. Синяки - это обидно, но терпимо. По-настоящему обидно, когда они разбивают очки, рвут одежду и книги. Мартин любит читать, и это, конечно, делает его еще более удачным объектом для нападок.
Он никогда толком не отбивается, знает по опыту, что вся эта мотивирующая чушь про "если сопротивляться, рано или поздно они отстанут" не работает. Если сопротивляться, это только раззадоривает. Поэтому он рано учится закрывать живот, заранее снимать очки, не носить в школу хрупкое и ценное.

На двенадцатилетие мать дарит ему бейсбольную биту. читать дальшеМартин честно улыбается и говорит “спасибо”, а она ерошит ему волосы и целует в макушку, и он недовольно ноет “ну ма, хватит” и выворачивается. Он не хочет расстраивать мать, поэтому не говорит ей, что в команду его все равно не возьмут - когда не можешь рассмотреть летящий мяч, игрок из тебя - так себе.
Он часто берёт пару мячей, биту и старенький велик, подзывает к себе Пенти и дальше они с псом гонят на пустырь за городом, позади заброшенной свалки - Мартин встает на педалях, наслаждаясь ветром и скоростью, а Пенти бежит рядом с велосипедом, разинув пасть. Потом на пустыре Мартин тренируется часами, подбрасывая мяч и отбивая его, и Пенти сидит рядом с ним и ждет удара по мячу, настороженный, натянутый, словно струна, а потом сразу уносится в кусты и через минуту приносит к ногам обслюнявленный и грязный мячик, а сам плюхается рядом, вываливает розовый язык и щурится счастливо. Мартин треплет его по загривку, а потом подаёт следующий мяч. Они отлично проводят время, пока не начинают сгущаться сумерки - тогда Мартин нехотя запихивает биту в чехол и возвращается к велосипеду.

Однажды он встречает на пустыре старших парней. Он слышит их через кусты, спрыгивает с велосипеда и смотрит, затаившись - они стоят спиной и его не видят. Мартин знает, как выглядят неприятности - и у парней именно такой вид. Они собрались в кружок вокруг какого-то темнокожего пацана, - Мартину кажется, что парень - его ровесник, - и смеются. Мартин не слышит, что они говорят, но они говорят с характерными лениво-насмешливыми интонациями людей, которые планируют неплохо повеселиться, - и он пятится, откатывая велосипед, надеясь, что его не заметят, а потом слышит громкое “давай, гони бабло, мы знаем, что у тебя есть, ниггер”, и дальше слышит звуки пинков, болезненный вскрик парня, и вдруг замирает. У него в ушах начинает шуметь от злости, и он сам не понимает, как это происходит, но в следующую секунду он уже бежит к парням, замахиваясь битой. Они даже не успевают оглянуться, он налетает на них с яростью берсеркера, и первый же парень, получивший удар по руке, отскакивает с воплем. На их счастье, ему неудобно бить по головам из-за разницы в росте, да и драться он не умеет, но он бьёт беспорядочно, куда дотягивается. Они отбегают, вопят от боли и злости, и то ли он застал их врасплох, то ли что-то не так в его внешности, то ли они просто - трусливые сукины дети, но они отступают, выкрикивая угрозы и оскорбления. Он пытается гнаться за ними, словно потеряв рассудок, и, видимо, этим окончательно пугает их, потому что они затыкаются и бросаются врассыпную.
Мартин, тяжело дыша, возвращается к парню, который так и сидит на земле, глядя снизу вверх ошалело. Молча протягивает руку, помогает подняться на ноги, разворачивается и идёт к велосипеду. Он не чувствует торжества. У него дрожат коленки и в горле комок.

В следующие пару лет все говорят, что у него портится характер. Самому Мартину так не кажется. Ему кажется, что мир - просто такое паршивое место, что рано или поздно человек не выдерживает. Его по-прежнему достают хулиганы - приступов боевой ярости больше не повторялось, и Мартин не знает, сожалеет ли об этом. Воспоминание о том, как под битой ощущаются человеческие тела, кажется тошнотворным.

Он сбегает в книги. Становится более замкнутым, чаще огрызается. Он постоянно голоден, съедает за столом свою порцию и накладывает добавку - он сильно вытянулся за последний год, рукава и штанины стали короткими, а новые кроссовки уже стали малы. Мать говорит, что это нормально для парня его возраста, быть постоянно голодным. Ему не кажется это нормальным. Голод мешает сосредоточиться, делает его раздражительным, а ещё голод не уходит, даже если напихать в себя столько еды, что живот начинает болеть. Мартин читает в библиотеке об особенностях переходного возраста и приходит к выводу, что происходящее с ним - этап полового созревания. Он пробует дрочить дважды в день, надеясь, что странная пустота внутри - это то, что в книгах называют “половым влечением” и он просто “вожделеет”, но лучше не становится.

Мать отводит его к врачу, Мартина обследуют, насколько позволяет их страховка, и подтверждают, что он полностью здоров. Находят разве что слабую анемию - они с матерью оба вздыхают с облегчением, когда получают диагноз - Мартин начинает пить таблетки и надеется на улучшение.

Лучше не становится. Мартин врёт матери, что ему стало легче - он уже понимает, что врачи ему не помогут. Он пробует пить больше воды, больше спать, отвлекаться чтением, выматывать себя поездками на велосипеде - лучше не становится.

Вскоре после того, как ему исполняется четырнадцать, он приходит в церковь: возле магазина раздают брошюрки о воскресной проповеди. Он не верит в Бога уже много лет, но девушка очень милая, так что он берет одну брошюру из вежливости, отходит за угол и заносит руку выбросить, но читает аляповатый заголовок “О Страсти Чревоугодия” и, посомневавшись, прячет рекламку в карман.

В воскресенье он впервые за долгое время приезжает к церкви, наклоняет голову и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, пробирается на задний ряд. Священник поднимает руки, словно хочет обнять всю свою заблудшую паству, разношерстные прихожане шелестят брошюрами и перешептываются.
- Человек умирает от голода, и это известно всем. Но человек умирает и от обжорства, - говорит пастор. - Многим обжорство кажется невинной слабостью, но нужно помнить, что наше тело - инструмент нашей души, сосуд нашей души, проводник наших страстей и похоти. Подобно тому, как Иуда продал Учителя за тридцать сребренников, наша лукавая плоть готова предать нашу душу за низменные наслаждения. Чревоугодие – это победа тела над духом; это широкое поле, на котором бурно растут все страсти; это первая ступень отвесной, скользкой лестницы, ведущей в преисподнюю. Чревоугодие уродует человека.

Мартин сжимает зубы. Он голоден. У него не болит желудок или живот, как было раньше, когда он хотел есть. Ему кажется, что у него болит всё внутри, словно от нервного напряжения сжимаются все органы.

- Чрево, отяжелевшее от пищи, погружает ум в мрачную дремоту, делает его ленивым и тупым. Чревоугодник не может глубоко мыслить и рассуждать о духовном. Его чрево, как свинцовая гиря, тянет оземленную душу вниз. Грех чревоугодия - постепенное поедание телом души, в результате чего в человеке меркнет небесное, духовное начало, и он становится слепой плотью.

Мартин встаёт и пробирается к выходу. Если Бог хотел что-то сказать ему устами пастора, то Бог - тот еще говнюк, и Мартину от него ничего не нужно.

- Чревоугодие может сочетаться со страстью гнева, - несётся ему вслед. - Гневливый человек почти всегда в волнении. Чревоугодники оправдывают свою страсть стремлением выйти из стресса. Но спокойствия им не найти.

Мартину хочется что-нибудь разбить.

В течение ближайшей недели ему начинает нездоровиться - он чувствует слабость, плохо спит, просыпаясь в холодном поту и снова забываясь тревожной полудрёмой, у него западают глаза и под ними появляются синяки. Пенти кладёт голову на край кровати и поскуливает, и Мартин успокаивающе кладет ладонь ему на голову.
Мать тревожно смотрит на него утром, пока он, зевая, наливает себе стакан сока. Подходит, прикасается прохладными губами к его лбу.
- У тебя жар, милый, - говорит она встревоженно. - И ты совсем не ешь.
- Не хочется, ма, - уклончиво говорит Мартин, чтобы не рассказывать, что от запаха еды его тошнит, а после ужина выворачивало добрых полчаса. Ему всё равно. Еда всё равно не помогает. У него всё болит внутри, его мучает голод, он ощущает внутри постоянную боль и пустоту, он не знает, нормально ли это - наверное, нет, но всё равно ни у кого нет объяснения, что за чертовщина с ним происходит - ни у докторов, ни у всезнающих книг, ни у Бога.
- Может, останешься дома сегодня? - предлагает мать.
- Нет, у нас сегодня тест по физике, - он отворачивается, чтобы не дать ей дальше себя разглядывать. - Я в порядке, ма. Мне нужно идти.

Он не доезжает до школы. Просто сворачивает на боковую улицу, руководствуясь каким-то внезапным порывом. В голове у него туманно, и он сам не понимает, что делает. Прислоняет велосипед за складом и видит, как возле стены сидит Одержимый Микки - настоящего имени этого чудака никто, кажется, не знает, но он вечно разгуливает в грязной футболке с силуэтом Микки Мауса, так что кличка приклеилась. Микки бродит по городу, бормоча о демонах, но вреда никому не причиняет, даже когда придурковатые парни швыряют в него комья земли. Шериф за ним приглядывает и регулярно отвозит домой, в небольшую лачугу на окраине, где Микки живёт один.
Сейчас Микки, кажется, пьян или просто бредит. Он бормочет себе под нос, хнычет и закрывается руками. Мартин подходит ближе, чувствуя одновременно брезгливость и сочувствие. Останавливается в паре шагов, думая, не позвонить ли шерифу.
Микки поднимает голову, видит Мартина и, вскрикнув от ужаса, отшатывается.

И в этот момент у Мартина что-то взрывается в голове.

На него обрушивается лавина ощущений - сильные запахи, словно он оказался в цветочной оранжерее, на конфетной фабрике и на химическом заводе одновременно, а еще - цветные пятна, будто запахи висят в воздухе полупрозрачными облаками. Вокруг Микки висит серо-синее облако, переливается перламутровой голубизной. Микки пахнет чем-то сладковато-гнилым, пряным, земляным, с металлической ноткой, будто прелая листва, политая кленовым сиропом, или будто ты полизал кованую калитку заброшенного дома на северной окраине, или как если лечь в траву после дождя и зарыться в нее лицом, от этого щекотно нёбу и чешется горло, и Мартин внезапно чувствует, что скалится, словно Пенти при виде кошки. От этого запаха ему становится одновременно плохо до тошноты, боль внутри становится почти невыносимой, но в то же время так хорошо, что у него кажется, встаёт.

- Привожу тебя, злейший дух, к присяге Всемогущему Богу, - бормочет Микки в ужасе, а Мартин шагает к нему, словно завороженный, падает на колени и тянется, жадно вдыхая голубой запах, втягивает его носом и ртом, и всё не может надышаться, у него болят все мышцы, словно их сводит судорогой, и он задыхается, закашливается, давится запахом, словно не дышит, а захлёбывается, словно он тонет, вдыхает не воздух, а воду, словно он пьёт этот запах, и он струится ему в горло, и его слишком много и слишком мало, и он не видит и не слышит ничего, кроме этого призрачного светящегося запаха, кроме этой жажды, которая захватывает его полностью, скручивает и заставляет рычать, тянуться и тянуть, властно тянуть к себе, требовать своё, то, что ему так нужно, то, что так хорошо, то, что спасает его...

Он приходит в себя и не может сказать, сколько времени провёл в беспамятстве. Он нащупывает очки рядом на земле, приподнимается и видит Микки. Микки явно и безапелляционно мёртв - распахнутые глаза слепо смотрят в небо, рот раскрыт, руки и ноги прочертили следы в пыли, словно он бился в припадке. Мартин проглатывает крик, с трудом поднимается на ноги, его трясёт - он давно не видел мёртвых людей так близко. Оглядывается беспомощно - в закоулке никого нет, нужно позвать на помощь, нужно позвонить шерифу - но тут он вспоминает, как жадно глотал голубой запах, и как беззвучно корчился Микки, постепенно затихая, - и пятится. Ничего не соображая, трясущимися руками хватает велосипед.

Он запирается в своей комнате, сворачивается под одеялом и лежит до вечера. Пенти скулит и скребётся под дверью, но Мартин не пускает его внутрь. У него в голове проносятся картинки и звуки, его всё ещё трясёт от случившегося, у него нет объяснения этой чертовщине, он дрожит от шока, но чувствует себя просто отвратительно великолепно. Голода больше нет. Слабости больше нет. Ему тепло и хорошо внутри. Он счастлив, как хронический больной, который получил короткую передышку от боли. Он, кажется, ненавидит себя.

Мать приходит с работы поздно, зовёт его, и он, посомневавшись, всё-таки спускается к ней. Пенти прыгает на него, ставит большие лапы на грудь, и Мартин механически треплет его бока.
- Как дела в школе? - спрашивает мать, пока он помогает ей с ужином.
- Всё хорошо.
- Отлично выглядишь. Лучше себя чувствуешь?
- Угу, - он чистит картошку, не поднимая глаз.
- Мартин? - зовёт мать встревоженно. - Точно всё в порядке?
Он поднимает голову. Вокруг неё клубится розовато-серый светящийся туман, она пахнет чем-то древесным, сладким и нежным, будто сахарную вату засунули в старый книжный шкаф, и от этого запаха у него начинает сосать под ложечкой, и немыслимо хочется придвинуться и вдохнуть поглубже...
- Да, - говорит он ровно. - Всё хорошо. Просто устал.
После ужина он дожидается, когда она ляжет спать, собирает рюкзак, хватает биту и вылезает в окно. Возле калитки ему в ногу тыкается холодный собачий нос. Мартин останавливается и опускается на корточки, обнимает пса за шею.
- Береги её, Пентагон, слышишь, - говорит он сдавленно. - Береги её как следует.
Пёс слизывает солёные дорожки с его щёк и виляет хвостом.

Он забирается в товарняк на том повороте, где поезда всегда идут еле-еле. Забрасывает рюкзак и биту в вагон, запрыгивает следом, садится у ящика и переводит дух.
- Привет, - раздается из темноты напротив.
Мартин вздрагивает. В темноте слышно шевеление, потом вперед выдвигается мальчишка и в свете проносящихся мимо фонарей Мартин узнает его, хоть видел всего один раз и давно. Тот самый темнокожий парень с пустыря. Он укутан в какое-то тряпье, и сжимает бутылку минералки. Парень сдвигает кепку на затылок и дружелюбно, обезоруживающе улыбается.
- Я тебя знаю, - говорит Мартин.
- Ага, - соглашается парень. - Виделись.
- Что ты тут делаешь?
- Наверное, что и ты. Сбегаю из дома. И я уже на девять тысяч восемьсот пятнадцать метров дальше от дома, чем был утром, - мечтательно говорит парень. Мартин смотрит на него, принюхивается подозрительно. Парень пахнет горько и необъяснимо, и вокруг него светится нечеткий голубоватый силуэт, и это соблазнительно, но пить это не хочется, хочется чего-то другого, и это непонятно...
- Я лучше сойду и дождусь следующего поезда, - говорит Мартин хмуро.
- Почему? - настороженно говорит парень, чуть отодвигаясь.
- От меня лучше держаться подальше, - неохотно говорит Мартин.
- От меня тоже, - беспомощно улыбается парень.
Они смотрят друг на друга выжидающе, и медленно, глубоко дышат, словно служебные псы, которым дают обнюхать улику. А потом вдруг Мартин понимает.
- Ты что, - говорит он шёпотом. - Ты тоже?
- А ты чуешь? - таким же шёпотом отвечает парень.
- Ты пахнешь не так, - шепчет Мартин. - Не сладко. Не вкусно. Не как другие.
- Я не хочу пить, когда смотрю на тебя, - бормочет парень. - Но и бежать не хочу.
- Ты светишься.
- Вокруг тебя будто призрак висит.
- Чем ты пахнешь?
- А ты?
Они одновременно придвигаются друг к другу, Мартин хватает его за ворот толстовки и притягивает ближе, утыкается ему в плечо и глубоко, жадно вдыхает, словно ему не будет покоя, пока он не разгадает эту загадку. Парень тоже дышит им, беспокойно и настойчиво.
Этот запах - горький и кожаный, острый, мускусный, перечный, тёплый, словно раскалившееся на солнце седло протёрли коньяком. Этого запаха мало, в нём хорошо, он успокаивает, словно что-то родное и правильное...
И тут Мартин понимает.
- Ты пахнешь семьёй, - потрясённо говорит он.
- Ты пахнешь домом, - говорит парень одновременно.
Они смотрят друг на друга в изумлении.
- Я Мартин, - говорит Мартин.
- А я - Гектор, - говорит парень. - Но ты не запоминай. Это тупое имя, я всё равно сменю его на что-то более крутое.
- Куда едешь?
- В Мексику. А ты?
- И я. А почему именно туда?
- Не знаю, - признаётся Гектор. - Но я и этот поезд выбрал, не зная, почему именно он.
- Хорошо, что ты выбрал его.
- Точно. Всё не просто так.

Они замолкают. Парень зевает, кладёт голову Мартину на плечо, они сидят рядом, тесно прижавшись друг к другу, и смотрят на проносящуюся мимо пустыню, пока стук колёс не убаюкивает их окончательно.