Мы закончили с первой и второй частью предисловия, дальше заканчивается "Люциус, Ремус" и где-то в процессе начинается "Люциус/Ремус", так что остальное по-прежнему будет выкладываться закрытыми записями) (открываю по запросу)

---
Та-да! Первая и вторая часть ответа на вопрос "Как они дошли до такой жизни" )
Самое начало нашего фика Ремус/Люциус) Открыто - просто и незатейливо - всем)

Название: Поцелуи под Imperio
Пэйринг: Люциус, Ремус, ну и "крепкая мужская дружба" (с) мародеров
Рейтинг: G
Хронология: Предисловие.
Содержание: 1976 год. Первый разговор и следующие две недели.

Часть первая.Часть первая.

1 сентября 1976 года
Хогвартс Экспресс

Профессора Дамблдора в разные периоды его жизни считали гением, добряком, чудаком или злодеем. Ремус Люпин всегда благоговейно робел перед директором Хогвартса, и до получения письма из школы перед началом шестого курса не позволил бы себе усомниться в гениальности Альбуса Дамблдора. Но теперь у него есть серьезные основания считать, что слухи о некотором благородном безумии Профессора...скажем так, не преувеличены.
- Дамблдор что-то замышляет, как думаешь? – Джеймс Поттер беззаботно грызет яблоко, пока Ремус в сотый раз перечитывает злополучное письмо.
- Не представляю, - Ремус вздыхает. - Но чем-то же он руководствовался. Может быть, это действительно приобрело угрожающе масштабы и…
- И, конечно, кроме старост, некому справляться с десятком слабеньких заклинаний? – Сириус скептично хмыкает, не отрываясь от исписанных листов пергамента, - как хотите, но здесь дело нечисто.
- Ты действительно пойдешь договариваться с Малфоем?- интересуется Питер. - Вот так просто придешь к нему и скажешь: привет, я теперь буду следить за твоими слизеринцами, не против?
- Ну, не совсем так, - Ремус подпирает подбородок кулаком и задумчиво смотрит на проносящиеся мимо леса.- Наверное, я смогу подобрать подходящие слова.
- Лунатик, брось, это безнадега, - убеждает Сириус. - Этот слизняк не станет с тобой даже разговаривать.
- Да и кто будет проверять, ходил ты к нему, или нет, - подхватывает Питер.
- И вы предлагаете мне просто проигнорировать письмо Дамблдора? - голос Ремуса звучит так укоряюще, что мародеры как по команде поворачиваются и смотрят на него, после чего пожимают плечами. - Нет, я староста, а значит, должен следить за дисциплиной. И тут Дамблдор прав: столько несанкционированных заклятий, как в прошлом году, в школе никогда не было.
- Ха, но некоторые из них действительно классные. Ты вспомни, как мы ловко провернули ту штуку со Снейпом! - Блэк азартно усмехается, но взгляд Ремуса заставляет его слегка приуныть:
- Я помню. И чем это закончилось, я тоже помню. Нет, Бродяга, раз Дамблдор мне это поручил, я выполню его поручение.
- Ну да, ты просто не можешь отказаться, зануда, - кивает Джеймс. -. И как ты собираешься договариваться с Малфоем? У нас нет общих занятий, он на седьмом курсе. Пойдешь в их гостиную? Подстережешь в коридоре? Сядешь рядом за завтраком?
Ремус задумчиво смотрит на Поттера. Перечисленные перспективы кажутся ему столь же маловероятными и бессмысленными, как восхождение на Эверест. Но в письме, присланном директором в последнюю неделю перед Хогвартсом, ясно была указано, что, в связи с повальным увлечением учениками не одобренными Министерством заклятиями, старостам факультетов надлежит с особой строгостью контролировать колдовство в коридорах и общих гостиных, и в целях увеличения эффективности этого контроля старосты должны скоординировать свои действия попарно: Рэйвенкло и Хаффлпаф, Гриффиндор и Слизерин (иногда Дамблдор кажется совершенно оторванным от действительности).

В коридорах начинается какое-то оживление, и Ремус понимает, что они почти прибыли в пункт назначения.

- Пойду найду Малфоя и поговорю с ним, пока мы в Экспрессе, - решает Ремус, вставая. - В конце концов, ему должно было прийти точно такое же письмо, так что он в курсе. Ну и деваться ему из поезда некуда...
- Удачи, Лунатик. Мы оставим тебе шоколадных лягушек, - обещает Сириус и энергично взмахивает палочкой в сторону Питера, - Ирокезо баффало!
В вагоне распространяется запах паленого, старательно зачесанная набок челка Петтигрю слегка обугливается, и Джеймс с Сириусом начинают выяснять, заключается ли проблема в отвратительном почерке Поттера, из-за которого не разобрать, нужно ли выговаривать "Баффоло" или "Паффоло" или в "косоглазии, криворукости и шепелявости" Блэка, который не может нормально воспроизвести ни одного заклинания сложнее уровня первокурсников. Их живую дискуссию прерывает Питер, вкрадчиво интересующийся, какого эффекта они, собственно, собирались достичь в случае успеха. После чего Поттер и Блэк переглядываются и разом сходятся на том, что все это незначительные детали, которые не способны помешать их исследовательскому интересу, и дальше Питер возмущенно вопит, что он им не лабораторная крыса, а Блэк с хохотом уверяет его, что ему достается самая почетная роль в эксперименте.
Ремус безнадежно пытается им напомнить, что это опасно и глупо, потом, махнув рукой на изголодавшихся по колдовству друзей, закрывает дверь в купе и уходит, думая, что Дамблдор, к общем-то, скорее прав...
Люциуса он обнаруживает в отдельном купе, причем в полном одиночестве - и судя по тому, что над сидением находится всего пара дорогих чемоданов, он с самого начала находился в купе один.
На стук Ремуса Малфой не реагирует ничем, кроме поднятия брови. Поколебавшись, Люпин решает, что это можно расценить как готовность к диалогу, и входит в купе.
- Добрый день, - начинает Ремус.- Ты, наверное, меня не знаешь, я Ремус Люпин, староста Гриффиндора, и я пришел по поводу письма директора... ты тоже наверняка получил такое перед отъездом в Хогвартс… - Люциус никак не реагирует на его слова, продолжая выписывать что-то из толстенного тома, лежащего перед ним на столике, и Ремусу кажется, что слизеринец просто не заметил его прихода, но он полон решимости довести дело до конца.- В общем, нам нужно обсудить, как именно выполнить указание директора.
Люциус, не отрываясь от тома, отрицательно качает головой, и, выписав еще пару предложений, поднимает на Люпина холодные светло-серые глаза:
- Обсуждать нечего, я не собираюсь тратить свое время на бессмысленные наблюдения за тем, кто как и какие заклинания коверкает. Разговор окончен.
Ремус, ошарашенный подобной категоричностью, возражает:
- Послушай, но ты же староста Слизерина...
- А значит, в состоянии контролировать учеников моего факультета, и совершенно не собираюсь делать это относительно других. Я не нянька. Ты гриффиндорский староста, тебе и следить за твоими приятелями, все справедливо. – Люциус мрачно смотрит на Ремуса, постукивая кончиком пера по пергаменту, отчего на том расползается пятно, отчетливо напоминающее змею. Ремус, тем не менее, упрямо повторяет:

- Может, ты и не собираешься становиться, как ты выражаешься, нянькой для других. Но в прошлом году я делал замечания в том числе и слизеринцам, так что при всем уважении, тебе придется признать, что ни один староста сейчас не в состоянии полностью контролировать свой факультет. Указание директора предельно ясно: старосты должны договориться и объединить силы, чтобы следить за сохранением дисциплины на всех факультетах.

- Мне не нужно, чтобы кто-либо контролировал меня и то, как я использую заклинания., - Ремус чувствует, что Малфой начинает злиться. - У меня последний курс, и совершенно нет времени на эти глупости.

- Ты не можешь игнорировать директора только потому, что считаешь себя слишком занятым, – Ремус возмущен, больше всего ему хочется просто уйти, но он знает, что в Хогвартсе Малфой будет гораздо более недоступен, чем сейчас. - И если ты используешь заклинания, которые могут быть опасны для тебя или окружающих, то нет ничего странного в том, что это нужно контролировать.

- Контролировать нужно неразумных детей, вроде твоих приятелей, так что упражняй свое красноречие на них. Если же ты действительно думаешь, что я по каким-либо причинам не буду использовать нужные мне заклинания, то ты заблуждаешься. Я сказал: разговор окончен, и очень не советую снова его начинать.
- Нет, я не уйду, пока мы не обсудим указания директора и не придем к единому решению, которое устраивало бы нас обоих… - Ремус не успевает закончить фразу, потому что Люциус раздраженно выхватывает палочку:
- Imperio!
Непростительное заклятие ударяет в Ремуса, и Малфой, явно сдерживая злость, отчетливо, почти по слогам, произносит:
- Сейчас. Ты. Выйдешь. Из. Моего. Купе. И уйдешь к себе. Закрыв за собой дверь.
Он опускает палочку и наблюдает, как Ремус выходит из купе, после чего возвращается к книге, с удовольствием отмечая, что, как и говорил Амикус Кэрроу два года назад, заклятие Империус совершенно не сложно к исполнению. Лишь спустя пару часов он ощутит смутное беспокойство и придет к выводу, что, все-таки, не стоило демонстрировать перед назойливым гриффиндорцем знание Темных Искусств, хотя Люпину никто не поверил бы, даже если бы тот решился пойти против влиятельной семьи Малфоев и пожаловаться преподавателям.

---

Ремус окончательно приходит в себя, только уже подходя к своему купе. Он шокирован тем, с какой легкостью Малфой применил к нему Непростительное заклятие. И не то, чтобы оно ощущалось так уж ужасно (в жизни Ремуса были вещи и похуже), но воспоминание об этой невозможности сопротивляться приказу вызывает внутри волну какого-то холодного липкого ужаса. «Он ведь мог приказать что угодно, а я бы сделал» - отрешенно, словно читая учебник по Защите от Темных Искусств, думает Люпин. Он останавливается в коридоре, и никак не может решить, что ему теперь делать, и, самое главное, как относиться к тому, что сделал Люциус.
С одной стороны - это Империус, заклинание, за которое любого взрослого волшебника отправили бы в Азкабан. И в тоже время Ремус отчетливо понимает, что Люциус не пытался причинить ему зло. Унизить, избавиться от раздражающего фактора - да, вполне. И хотя Ремус возмущен способом выражения его недовольства, он был готов к несколько пренебрежительному отношению со стороны заносчивого отпрыска одного из богатейших семейств магического мира.
А кроме того.. Ремус заглядывает в купе, где Сириус и Джеймс отбиваются от атак чайных ложечек, стайкой которых дирижирует Питер, вдохновленный, зловещий и почти красивый в своей жажде мести. За время знакомства с мародерами Ремус выяснил, что часто нормальные, здравомыслящие, в общем-то, добрые люди поддаются каким-то необъяснимым порывам и совершают странные, дикие поступки, на которые потом, поразмыслив, ни за что бы не согласились... И входит в свое купе Ремус уже почти спокойным.
Мародеры встречают его любопытными взглядами и возгласами. Петтигрю, правда, пытается пожаловаться на ярко-желтый цвет волос, но получает тычок под ребра от Сириуса и затихает.
- Ну как, Лунатик? Ты что, действительно договорился о чем-то с этим слизняком? – Сириус протягивает Ремусу шоколадную лягушку, и Люпин, задумчиво откусывая половину, мотает головой:
- Неа. Говорит, что слишком занят, последний год учебы..
- Да никто и не сомневался, что этот напыщенный индюк напустит на себя важность. Странно, что он вообще староста.. – Джеймс с Сириусом немедленно пускаются в обсуждение Малфоя в частности и слизеринцев вообще, Питер пытается переколдовать цвет волос в менее радикальный, и иногда вставляет в их диалог поддакивающие фразочки, а Ремус смотрит в окно и обещает себе, что все равно добьется от Малфоя выполнения указаний Дамблдора.

(c) Ree и Jess

Часть вторая.Часть вторая.

Через пару дней после прибытия в Хогвартс Ремус еще раз пытается поговорить с Малфоем. Он останавливает Люциуса в коридоре, но на первое же "Мы, кажется, не все успели обсудить..." староста Слизерина отвечает категоричным "Тебе кажется." и проходит мимо. Люпин злится, но предпринимает еще одну попытку возле совятни: "Люциус, нам необходимо поговорить." - "Нам не о чем разговаривать." И еще одну возле Зала: "Послушай, это становится абсурдным..." - "Хорошо, что ты это понимаешь." И на лестнице Астрономической Башни: "Малфой, в конце концов, ты должен меня выслушать!" - "Крайне самонадеянное заявление, впрочем, вполне в рамках вашей общефакультетской наглости. Прочь с дороги."

Этот диалог оказывается последней каплей. Ремус влетает к себе в спальню, с размаху захлопывает дверь и в сердцах бросает сумку на кровать. Минуту он стоит, напряженный и злой, сжимая и разжимая кулаки, потом ссутуливает плечи и со вздохом начинает собирать выпавшие из сумки учебники.

Он не может подвести Дамблдора. Как бы это ни было унизительно и отвратительно, он не может сдаться. Профессор Дамблдор принял его в Хогвартс несмотря ни на что, Дамблдор сохранил его тайну и сделал все, чтобы у Ремуса была возможность проводить полнолуния с наименьшим ущербом для себя и окружающих. И сейчас, когда впервые от Ремуса требуется сделать что-то, нужное директору, Люпин не может сесть и признать, что не может быть ему полезен. Он просто обязан добиться от Малфоя согласия хоть на какие-то совместные действия. При том, что Малфой не просто не желает сотрудничать. Малфой презрительно кривит губы, надменно приподнимает бровь, окатывает его ледяным взглядом и демонстрирует полнейшее равнодушие к указаниям Дамблдора.

Возможно, это не было бы так мучительно, если бы не Ангела Варумспен и Ирвин Уош, старосты Хаффлпафа и Рэйвенкло, которые вместе патрулируют коридоры, с энтузиазмом отчитывают младшекурсников и вообще выглядят отвратительно счастливыми. Ремус мрачно наблюдает, как они конфискуют у какого-то хаффлпафца очередное бумаго-марательное перо, и довольный профессор Флитвик начисляет обоим по десять баллов за "прилежное выполнение обязанностей". Профессор МакГонагалл тревожно наблюдает за песочными часами в холле, после чего осторожно интересуется у Ремуса, как продвигается его "сотрудничество с мистером Малфоем". Ремус сдержанно заверяет ее, что они с мистером Малфоем "миновали стадию переговоров".

И это чистая правда - разговаривать с этим надменным гадом он более не намерен.

---

Первое письмо Люциус находит на полу возле двери, и оно начинается со строк "Люциус, раз уж мы не можем вербально обменяться нашими идеями по поводу письма директора, а предположить, что ты собираешься просто его проигнорировать мне не позволяет уверенность в том, что ты слишком разумен и ответственен, то позволь мне изложить мои мысли подобным образом..." Малфой рвет письмо, не читая, в очередной раз поражаясь безграничной наглости гриффиндорца.

Второе письмо он находит на следующее утро и распечатывает его, почти не веря своим глазам: "Впрочем, обдумав вчерашние предложения, я бы предложил еще памятку о нежелательных эффектах непроработанных заклинаний..." Он раздраженно сжигает письмо в камине, гадая, как скоро Люпину надоест эта односторонняя переписка.

Письма, впрочем, досаждают ему с завидным упорством. Они обнаруживаются под дверью, в карманах и под тарелками, их приносят разнокалиберные школьные совы... Сперва он распечатывает эти бесчисленные конверты, чтобы мельком просмотреть первые пару строк, потом вообще перестает открывать, сразу уничтожая назойливые послания. Но само наличие нежелательных писем является вторжением в его жизнь, безумно его раздражающим и отвлекающим от интенсивных занятий, на которых он полностью сосредоточен. А Ремус, кажется, пребывает в блаженном неведении относительно его возмущения и недовольства, и те редкие письма, что Люциус вскрывает из чистого любопытства, напоминают переписку Люпина с хорошим другом, который в силу неких жизненных обстоятельств просто не может ответить таким же полным энтузиазма посланием: "Есть еще одна мысль, я уверен, тебе понравится...", "Наверное, идея о совместном ночном патрулировании не слишком хороша - у тебя подготовка к экзаменам, интенсивные занятия, было бы неразумно предлагать тебе тратить ценное время, отведенное на сон. Я могу патрулировать трижды в неделю, у меня не слишком напряженное расписание..."

Спустя еще неделю, принудительно наполненную жизнерадостным монологом Люпина, Люциус отправляется к директору и просит избавить его от любых обязанностей, включающих общение с Ремусом. В глазах у Дамблдора ему мерещится какой-то юмористический блеск, когда тот с сожалением разводит руками и говорит, что указание о совместной работе является обязательным для старост всех факультетов, а потому мистеру Малфою, который согласился принять на себя обязанности старосты Слизерина, придется с этим смириться.

Настроение Люциуса стремительно портится, но, как выясняется, это еще не предел издевательств. В тот же день его приглашает к себе декан, и Люциус, скрипя зубами, вынужден согласиться. На протяжении двух часов ему приходится выслушивать пространные рассуждения о чести факультета, о важности межфакультетских соревнований для каждого студента Слизерина, о том прискорбном факте, что Рэйвенкло и Хаффлпаф на данный момент лидируют по количеству баллов, и это явно становится неприятной тенденцией... Не будь Гораций Слагхорн деканом Слизерина, Люциус уже ушел бы к себе, наплевав на всю его влиятельность - у него лежат два наполовину дописанных свитка к завтрашнему Зельеварению, и статья из нового "Вестника Магических Изобретений" о новейших Правдорубах, работающих на слабых растворах Сыворотки Правды. Но он вынужден сидеть и выслушивать все эти витиеватые намеки вместо того, чтобы впитывать бесценные, так необходимые ему знания, и каждая потерянная секунда мучительна, словно ее сцеживают у него из вен.

Гораций приглашает его и на следующий день и, к ужасу Люциуса, на следующий тоже. Малфой выдерживает неделю, после чего приходит к выводу, что какой бы бред ни предлагал оголтелый гриффиндорский староста, это отнимет меньше времени, чем бессмысленные рассуждения Слагхорна. Он вскрывает очередное письмо Ремуса, обнаруживая в нем фразу "Сегодня тренируется наша сборная по квиддичу, было бы неплохо присутствовать, во время тренировок Гриффиндора и Слизерина сильно возросло количество нарушений безопасности на трибунах..."

---

Ремус как раз заканчивает очередную отповедь хихикающих слизеринцев словами "...еще раз увижу, сниму баллы, и я не шучу", и безнадежно понимает, что совершенно не впечатлил юнцов, явно замышляющих какую-то пакость, когда над ним раздается сухое "Минус пять баллов. Ниллберг, убери это", и слизеринцы ошарашенно стихают. Ремус поднимает голову на голос и наблюдает, как Малфой брезгливо подбирает полы мантии и молча садится рядом. Профессор МакГонагалл, следившая за тренировкой сборной своего факультета, явно оживляется и сообщает, что стремление старост охранять безопасность учеников, объединившись, в высшей степени похвально, а потому она присуждает по десять баллов каждому факультету.
- Я верю, что это начало долгого и плодотворного сотрудничества, - удовлетворенно говорит декан Гриффиндора. Ремус слушает ее с вымученной улыбкой, на лице Малфоя никакие эмоции не отражаются.

---

После той тренировки по квиддичу Ремусу кажется, что все налаживается. Малфой даже не пытается притворяться, что получает от происходящего хоть какое-то удовольствие, но после всего, что ему пришлось выслушать от слизеринца, Ремус не стремится доставлять тому радость. Слагхорн и МакГонагалл же выглядят одинаково счастливыми и находят повод начислить по пять-десять баллов обоим факультетам каждый раз, когда встречают Ремуса с Люциусом в коридорах. И Ремусу почему-то кажется, что встречают своих деканов они слишком часто для того, чтобы это каждый раз было простым совпадением.

читать дальше- Доброе утро. Сегодня в холле в шесть, - говорит Ремус, проходя мимо Люциуса за завтраком, и Люциус равнодушно кивает. Они встречаются, здороваются и тратят около получаса на патрулирование коридоров, выдерживая дистанцию около пары метров.

Люциус, правда, ловя гриффиндорцев на каком-либо нарушении дисциплины, не ограничивается снятием баллов, а долго и жестко распекает виновных, пока не сочтет достаточной степень их растоптанности и возмущения. Ремус переживает противоречивые чувства: с одной стороны, желание попросить Малфоя не придираться так к студентам их факультета, а с другой - опасение, что после подобной просьбы Люциус откажется от дальнейшей совместной работы, и все, чего Люпин с таким трудом добивался, пойдет прахом.

За завтраком, сидя вместе с мародерами, Ремус наблюдает, как Сириус катает на ладони "вопящие камешки" - разработанная Джеймсом и Питером галька, будучи подброшена рядом с кем-то, кто говорит шепотом, может потом воспроизвести все услышанное, пронзительно крича. Сириус и Джеймс уже выяснили при помощи "камешков", что Энн считает себя толстой, а Хлоя не знает, как сказать своем парню, что она больше не хочет с ним встречаться. Но, поскольку кроме них об этом узнал и весь курс, находившийся на тот момент в классе, Энн и Хлоя второй день считали себя обиженными. И вот сейчас Сириус лениво подбрасывает на ладони два камушка, и объясняет друзьям, что нашел способ снизить громкость воспроизводимых звуков, и теперь будет на порядок интереснее. Сидящие рядом первокурсники живо интересуются изобретением, и Сириус дает им попробовать гальку, покровительственно объясняя, какими формулами она включается и выключается.

- Вопящие камни как минимум являются нелегальным изобретением, единственным предназначением которого является подслушивание, - появляясь за спинами ребят, ледяным тоном сообщает Люциус и изящным взмахом палочки заставляет гальку подлететь к нему. - Кроме того, это безответственное нарушение права студентов на личное пространство. Странно видеть подобное приспособление для шпионажа в руках гриффиндорцев, которые, по легендам, славятся своей прямолинейностью и отвагой... увы, некоторые легенды явно устарели.

- Малфой, - с явной угрозой начинает Сириус. - Верни мои камни, я собираюсь их доработать. И если тебе не дано понять, почему разработка новых заклинаний и магических предметов может быть интересна, то далеко не все закопались в сухую теорию и не могут видеть дальше пыльных страниц учебников!

- Если это твои камни, Блэк, то вряд ли стоит сообщать об этом с такой гордостью, поскольку передавать подобные предметы младшекурсникам - поступок даже по вашей извращенной системе ценностей не слишком достойный. Главное - все равно не это. Главное - это то, что демонстрацию запрещенных магических предметов проводят в непосредственной близости от старосты, который столько ратовал за повышение дисциплины и контроля... впрочем, - он бросает ледяной взгляд на онемевшего Ремуса, - это ты, наверное, подразумевал, говоря, что некоторые старосты не могут контролировать свои факультеты, и, более того, сами нуждаются в контроле? Минус двадцать баллов с Гриффиндора. Камни я передам мистеру Филчу.

- Придержи язык, Малфой! - возмущенно перебивает Сириус, и Ремус пытается пнуть его под столом, но не дотягивается. - Мало того, что ты влезаешь в наш разговор, придираешься, хочешь отнять разработки, так еще ты смеешь говорить в таком тоне. Ты, самовлюбленный, напыщенный...

- Минус десять баллов за пререкания со старостой, Блэк, - обрывает его Люциус. - Настоятельно советую в следующий раз думать, прежде чем говорить.

Малфой выдерживает паузу в пару секунд, во время которой гриффиндорцы ошарашенно молчат, после чего слизеринец поворачивается к Люпину и бросает:

- В холле, как обычно.

Он разворачивается и уходит, Ремус провожает его взглядом, и он готов поклясться, что Люциус получает некое наслаждение в этот момент. Когда он оборачивается, его встречают красноречивые взгляды друзей.

- Знаешь, Лунатик, - проникновенно говорит Джеймс, - иногда мне кажется, что ты в чем-то излишне исполнителен.

- Точно, - соглашается Питер уныло. - Чего ты к нему лез? Вот на кой черт нам сдался Малфой, отбирающий у нас все забавные штуки?

Сириус награждает Люциуса несколькими непечатными эпитетами и требует от Ремуса что-нибудь сделать со своим "коллегой", поскольку повышения уровня дисциплины за счет мародеров он не потерпит.

А Ремус начинает думать, что вовсе не обязательно наименьшим из зол является вариант "уговорить Малфоя и не подвести Дамблдора", как ему раньше казалось...

(с) Ree

запись создана: 06.08.2009 в 00:02