понедельник, 09 ноября 2009
Кусочек, написанный Джессом.Сандру последние пару минут кажется, что в атмосфере комнаты что-то неуловимо изменилось, но только подняв голову от одного из редчайших свитков, присланных ему Гильдией накануне традиционного Дня Старых Тайн, он понимает, в чем дело: оказывается, Его Величество уже некоторое время изволит спать прямо за столом, уронив голову на разложенные карты.
читать дальшеСандр изучает это необычное в последние двадцать кругов зрелище и чувствует, что уголки губ сами собой чуть приподнимаются в улыбке. Если его спросить, что он сейчас чувствует, господин Советник вряд ли ответит, но знает, что убьет любого, кто посмеет нарушить покой его Короля – в это мгновение, или в любое другое.
Он поднимается из своего кресла и привычными движениями начинает расплетать косы Короля – простое вечернее плетение, позволяющее волосам отдохнуть от сложных ритуальных причесок неимоверной тяжести, а Артену при этом чувствовать себя комфортно, - господин Советник знает, что его Король не любит свои волосы распущенными большую часть времени, лишь перед сном позволяя расплести косы окончательно.
Тридцать кругов назад они ценили каждое мгновение, точнее – старались получить от каждого мгновения максимум, а потому, закончив дневные дела, запирались в покоях Короля – в их общих покоях, – и погружались в изучение того, чего еще не знали. Тогда они не знали многого: Артен, научившийся править практически самостоятельно, и Сандр, которого даже его Наставник в Гильдии не готовил к тому, чтобы стать Советником Короля. Им обоим отчетливо не хватало теории и практики, и они оба были готовы убивать за возможность получения этой теории и применения ее на практике.
Были готовы убивать и их.
Первое покушение на Короля случилось спустя почти круг после его коронации. Глупое, непродуманное – хотя организаторы наверняка думали иначе, - оно не имело шансов на успех, и все же заставило молодого Короля хмуриться, а молодого Советника – яростно ужесточать меры и способы защиты. Они спали тогда по очереди, несмотря на протесты Сандра, считавшего, что сон Короля важнее, а он сам может заменить его медитациями, не мешающими следить за происходящим вокруг. Артен чуть плотнее сжимал губы и отрицательно качал головой. Тогда Сандр еще не знал, что это означает абсолютную бесперспективность дальнейших споров, но спорить все еще решался не всегда, и потому имел возможность беспокойно спать пару часов после полуночи: чтобы проснуться, найти Короля читающим очередной трактат по военной стратегии или политике, сесть рядом, провести рукой по его волосам, и подождать, пока он уснет за чтением, не желая уходить в постель и тратить драгоценные мгновения на сон. После чего Господин Советник с чистой совестью и некоторым усилием поднимал Короля на руки и нес до постели – удовольствие, в котором он не мог себе отказать, хотя Артен лишь удивленно приподнимал бровь, когда его Советник пытался переносить его куда-либо бодрствующим. Сандр так и не смог ему объяснить этой своей надобности, но отказываться от нее, тем не менее, не хотел.
Он доносил Его Величество до постели, укрывал покрывалами, и садился в кресло рядом, или на пол, или на саму постель, скрестив ноги, и погружался в чтение или медитацию, готовый в любой момент отразить любое нападение.
Они прожили так два круга: камин и светильники в покоях Его Величества не угасали никогда, и все, рискнувшие пробраться в его покои с кинжалом, болотными змеями или дымным ядом, обратно уже не выходили: господин Советник не считал нужным предупреждать или запугивать. Он убивал сразу.
В третий круг, когда Артену удалось договориться со степняками Ассат-тэр о ненападении на караваны на время осенних ярмарок, дворец шептал днем и ночью, пусть и без нарушения внутреннего распорядка жизни: молодой Король действительно может править, и, похоже, это не вопрос времени и закулисной борьбы между теми, кто старше, опытнее и имеет больше притязаний на трон, а факт, с которым надо учиться считаться. Придворные теперь кланялись ниже, а ухмылки (становившиеся ото дня в день все более кривыми) прятали лучше. Интриги стали тоньше и запутаннее, и Сандру с Артеном пришлось учиться искусству расплетать эти нити; и если принц, выросший при дворе, это худо-бедно умел, то Сандру, которому в Гильдии было не до интриг, это давалось нелегко. По ночам он медитировал, сливаясь в единое существо с Дворцом, чувствуя каждый его камень как часть себя, замечая все, что творится в его стенах – чтобы утром пройти по нему и привести к Королю пару заговорщиков, достаточно самоуверенных, чтобы проговаривать планы вслух. Спать господин Советник перестал, и в течение половины круга лишь чувствовал краем сознания сны своего господина, касающиеся его уставшего разума ласковыми руками, приносящие отдых и покой. Утром Артен укоризненно замечал, что невозможно всю жизнь заменять сон медитацией, на что Сандр, заплетавший его волосы, отвечал, что Его Величество столь щедр, что спит за них обоих.
За эту половину круга во дворце укоренилась легенда о способности Короля (или его Советника, кто их разберет) читать мысли: иначе объяснить точечное погашение всех возникающих заговоров в зародыше было невозможно. Артен усилий к тому, чтобы эти слухи развенчать, не прикладывал.
Так, шаг за шагом, всеми возможными способами, они укрепляли положение Артена, делали его правление не прихотью восемнадцатилетнего мальчишки, а реальностью – порой жестокой, порой малообъяснимой. Гильдия Знающих с неодобрением относилась к использованию нынешним Советником Короля множества магических практик и его пренебрежением к установленным Гильдией ритуалам: Король с Советником дружно решили, что трехдневное сидение в Ритуальном Зале Гильдии, называющееся по какому-то недоразумению Милостью Смирения, им сейчас совершенно не к месту, и отказались решительно и бесповоротно, уехав вместо этого с половиной Легиона Преданных к степному правителю: договариваться об общем весеннем перемирии, когда реки шумны, а степь цветет, и нарушать эту гармонию (а также грабить торговые тракты, оживающие после зимы) негоже. Гильдия хранила молчание и не осеняла отъезды Короля в степь знаками Благословения; Король возвращался из Степи с очередным невозможным согласием Ро-Тэргана, и благословение возносили ему подданные.
В пятый круг правления Артена оба они с удивлением обнаружили, что волна заговоров, покушений на жизнь и трон, и прочей массовой истерии улеглась. Все недовольные молчали, остальные потихоньку втягивались в навязанный им ритм жизни, и направляли силы уже на укрепление своего положения при Короле. Вечера Король и Советник по-прежнему проводили за книгами, картами и разговорами, но все чаще откладывали их одновременно, чтобы посмотреть друг на друга, увидеть улыбку в уголках глаз, и шагнуть к постели. Сандр обнаружил, что волосы его Короля ночью – белый аттарий, льющийся сквозь пальцы, неизменно прохладный, какой бы жаркой не была ночь, и полюбил засыпать, лаская пальцами прохладные гладкие пряди. Артен обнаружил, что сталь глаз его Советника ночью становится вороненой и искрится, как небо в Ночь Ухода Света, а утром светлеет, как вода источников под зимним солнцем, и полюбил просыпаться, чувствуя рядом тепло его тела.
С женитьбой Короля все стало совершенно иначе, но Сандр не любил вспоминать об этом. Именно с тех пор – и последние двадцать кругов – он не носил своего Короля на руках и не видел улыбки в его глазах: сначала она вдруг стала принадлежать не ему, а маленькой женщине с темными глазами и черными волосами, а потом - вместе с ее смертью - и вовсе исчезла. Последние восемнадцать кругов Артен вечерами читал, сидя в кресле, или писал что-то за столом, или неподвижно сидел, глядя в огонь (Сандр бы многое отдал, чтобы не знать, о ком и о чем он думает, но он знал), после чего молча шел в постель, откидывался на подушки, и засыпал – беспокойным, нервным сном сначала, глубоким и ровным после, но одинаково равнодушным. Господин Советник гасил свечи и ложился рядом с Королем, охраняя его сон и привычно пропуская светлые пряди меж пальцами. Они почти не разговаривали, научившись понимать друг друга без слов за все это время, став практически единым целым после ритуала Плетения, и отстранившись, как не могли бы и представить в первые десять кругов. Все причины были известны обоим, и никто не заговаривал о них; оба они обратили свое внимание вовне, заперев внутри все, что могло бы этому помешать. Три круга волнений после переворота Сирин-Ро они вновь провели в напряженном ночном бодрствовании, но в этом не было более ничего, кроме ожесточенной ярости и боли. Сандр треть времени проводил в магических ритуалах, треть в виде Зверя Бездны у ног и под левой рукой Короля-Воина, и еще треть в безуспешных поисках пропавшего принца. За это время его прокляли главы Гильдии Знающих и отлучили от Гильдии и ее таинств; за это время он убил больше, чем весь Легион Преданных вместе взятый; за это время он так и не нашел принца и так и не смог залечить сердце своего Короля. Улегшиеся волнения и начавшая входить в прежний размеренный ритм жизнь не принесли ему ничего, кроме холодных ночей и холодных глаз его Короля. Он научился спать всю ночь, просыпаясь лишь трижды, он научился читать при свете одной свечи, если не спалось, он научился угадывать в дыхании Короля малейшие намеки на то, что тот чувствует. Ему не требовались бы слова – ритуал Плетения на такой стадии позволяет Сплетенным знать потребности и чувства друг друга досконально – но он вдруг понял, что без этих слов – а точнее, того тепла, что в них было – его жизнь имеет гораздо меньше смысла.
Когда он почувствовал, что Артен умирает – медленно, неизбежно, незаметно, как догорает масло в плошке, - он испугался, впервые за всю жизнь. Он снова перестал спать, он снова читал ночи напролет, но сердце его с каждым днем все отчетливее ныло от ощущения скорой смерти и безнадежности. Он отдавал все свои силы Королю, и тот не замечал ничего, Сандр же вдруг обнаружил, что давно не молод. Он никогда не задумывался раньше об этом, раны зализывая или заживляя магией, поддерживая силы в себе и своем господине на протяжении необходимого количества времени и зная, что оба они будут иметь возможность их восстановить после. Но теперь, когда у его Короля не осталось собственной жизни, и он отдавал ему свою, он видел проявляющиеся шрамы на своих руках, он чувствовал боль в разбитых когда-то костях, и с каждым днем видел в зеркале все больше седых волос. Во дворце шептали, что магия сделала из Советника старика – слухи распускались Гильдией, а Сандру было не до них. Смысл его жизни сосредоточился на том, чтобы сохранить жизнь Королю и себе, и господина Советника не слишком волновало, будет он жить стариком или умрет молодым.
А сейчас, пропуская сквозь пальцы белый аттарий, он понимает, что это его все-таки волнует. За минувший круг он сделал то, что казалось ему невозможным последние восемнадцать. Он нашел сына Артена, хотя давно отчаялся это сделать. И – что важнее, хотя он никогда не скажет этого вслух, - он снова нашел своего Короля, и последний круг они смеются и разговаривают чаще, чем восемнадцать кругов до этого, и в глазах его Короля снова плещется жизнь, и снова в их ночах единственная прохлада – это белый металл волос его господина, и он опять чувствует прикосновение ладоней к ладоням и ласковый шепот на коже: «Мой Ши».
И вот сейчас он чувствует себя старым. Сила вернулась к ним, но остались следы, - и белые волосы Сандра самый меньший, хоть и самый заметный, из них. Он вынужден признать, что чаще устает и чувствует собственные закаменевшие за день плечи, и его Король недовольно ворчит из-за ноющих от сырости суставов – и Сандр знает, что раньше бы Артен не чувствовал этого, и ему чудовищно горько это осознавать, но приходится признать, что Советник тоже может стареть.
Эти мысли занимают Господина Советника те несколько минут, которые он расплетает косы Его Величества, и еще пару мгновений после, когда он смотрит на своего так и не проснувшегося Артена. После чего, решившись, поднимает его на руки – впервые за двадцать кругов – и несет в постель. Впервые господин Советник замечает, что Его Величество тяжелый, неудобный и совершенно не подходящий для перемещения таким образом, что не мешает ему улыбаться, опуская своего Короля на постель и ложась рядом.
(с) by Jess
@темы:
fanfics,
demon,
наше высочество изволит