Меня неимоверно штырит эта сказка) Затаил дыхание, жду продолжения)
Примерно три месяца спустя.

Их задержала буря. Ветер налетел внезапно, толстые южные деревья, стеная, склонили огромные листья к земле, птиц отнесло за горизонт, песок горстями забился в рот и глаза. Конь Рейна метнулся в сторону, а сам он задохнулся и закашлялся, но Советник, уже давно поглядывавший на небо, в одно мгновение оказался рядом, перехватил поводья, набросил плащ на парня, завернул плотно, закрывая лицо, притянул к себе. Рейн даже не услышал слова, а ощутил их вибрацию, когда уткнулся в плечо – и сразу же ветер завыл не так жутко, конь перестал плясать от страха, а песок стал мягче стучать по плащу.
«Колдун,» – с уважением, сладковатым ужасом и какой-то гордостью подумал парень.
читать дальшеКогда они вошли в трактир на перекрестке, ранее прибывшие приняли их за беспокойных мертвецов. И лишь убедившись, что оба отбрасывают тени, не боятся луковой стрелки с ивовым прутом (первейшее средство от мертвяков, как утверждают знающие люди), могут замочить мизинцы в горячем молоке и ругаются, как умеют только вполне живые и усталые мужчины, решили причислить их к живущим. Живущим, но безумным, потому что в такую погоду нормальные люди не путешествуют.
Советник говорил, что им придется заночевать на постоялом дворе, потому что буря не утихнет еще долго. А Рейн смотрел в окно, где кто-то огромный и невидимый выл, стегал воздух песчаными плетьми и обрывал мясистые листья с деревьев в бессильной ярости. Он злился на бурю и на нерешительность спутника, потому что они были уже так близко, и ему невыносима была мысль, что придется ждать лишний день. Ведь если укутаться получше, можно тронуться в путь раньше... Он оглядывался на Советника, который сидел, откинувшись в кресле. Глаза мужчины были закрыты, а на лице особенно явно проступали морщины. И Рейн чувствовал вину за свою нетерпеливость и обещал себе не позволять Советнику так уставать.
А через час, лежа в постели, он беспокойно вертелся, отодвигаясь к самой стене, чтобы не разбудить и не потревожить. И, в очередной раз уткнувшись в стену с тяжелым, но бесшумным вздохом, вздрагивал от тихого смеха, когда его вдруг обнимали знакомые руки, оттаскивали от «стены скорби», скользили по груди, оглаживали живот, бедра и уверенно обхватывали там, внизу, не сомневаясь и не удивляясь, что он снова возбужден. И он пытался не кричать, - и у него получалось временами.

Из-за бури они приезжают позже, чем рассчитывали. Когда Рейн видит море, он замирает на секунду, а потом срывается с места. Скидывает на ходу рубашку, а сандалии он снял уже давно – Советник тогда неодобрительно посмотрел, но возражать не стал.
Он с разбега врывается в теплую темную воду, и бежит прямо по дорожке лунного света, и вопит от восторга. Море – огромное, и совсем не похоже на их городскую речку Светозарную. Оно шуршит волнами, словно мерно дышит, и качает в теплых ладонях, если лечь на спину. Оно соленое, как пот или слезы, и от этого кажется чем-то родным. Оно похоже на гигантского зверя, дремлющего в глубокой расщелине. Рейну хочется нырнуть глубоко-глубоко, чтобы дотянуться до самого звериного сердца – он слышит его биение так же четко, как стук сердца Советника, когда лежит у него на плече.

Советник успел раздеться до нижней рубашки и развести костер, а теперь раскладывает вещи. И отказывается идти в воду.
- Ну, Советник! Я же принц, я могу приказывать! – требует Рейн, хватая его за плечи и заглядывая в лицо. – Я приказываю, пошли плавать! Пойдем, пойдем, пойдем! Ну, давай купаться! Ну, пойдем! Пойдем, иначе я прикажу тебя повесить!
- Вот наглец, - Советник, кажется, почти восхищается. Он подхватывает парня в охапку и легко несет к воде, хотя тот вырывается и грозит свирепой расправой. Заходит в воду почти по пояс и останавливается, оценивающе глядя на замершего Рейна.
- Ну, так что, Ваше Высочество? – иронично спрашивает он. - Купаться?
Парень, слишком хорошо зная, что последует за этим, издает негодующий вопль, но Советник уже отпускает его, и Рейн падает, поднимая фонтан брызг. Это уже стало неким ритуалом, но возмущается он каждый раз, как в первый.
- Но ты же в воде! – торжествующе заявляет он через секунду, поднимаясь на ноги. – И уже намок! Какой тебе смысл теперь упираться? Давай купаться! – и он обнимает Советника, утягивая его за собой. – Пойдем, там так здорово! – И прижимается, целует холодными губами, стаскивает рубашку.

Больше всего ему хочется, чтобы Король был с ними. Он мечтает, как они бы купались втроем, и тогда можно было бы устроить настоящую войну между песчаными замками, – он уже приглядел маленькие шишечки для пехоты и длинные сухие плоды для конницы, ракушки подойдут для лодок, ветки – для таранов, а сухой песок вполне исполнит роль кипящей смолы. Он бы доказал, что прекрасно усвоил стратегию и тактику ведения осады, – длительной или молниеносной, на разных позициях, с учетом числа жителей, запасов продовольствия и воды, наличия колодцев и отходных путей.. это так интересно, что горло щекочет.
- Советник, я завтра возьму твой замок штурмом, - говорит он решительно. Мужчина поднимает голову от свитка, который читал при свете костра.
- Это метафора? – осведомляется он.
- Нет, я серьезно. Мы построим замок, и я буду его штурмовать: буду рассказывать, что и как я делаю, а ты будешь говорить, что у меня получается. А потом поменяемся, и я буду обороняться. Я хочу тренироваться.
- Хорошо, мой принц.
Если бы Король был с ними, Рейн бы любовался ими обоими – они с Советником лежали бы на песке, щурясь и негромко разговаривая, и выглядели бы они так величественно, что дух бы захватывало. Рейну нравится слушать их разговоры – он, правда, не всегда понимает, потому что они слишком приноровились понимать друг друга с полуслова. Как-то он долго силился понять их разговор о предстоящем визите посла соседнего государства, но потом отчаялся. Когда фразы сократились до одного слова, парень взорвался и потребовал, чтобы они говорили по-человечески, если хотят, чтобы он не только умел загадочно перебрасываться словами, но и понимал, о чем говорит. Король тогда посмотрел на Советника как-то растеряно и сумрачно, а тот сказал, что тоже иногда не знает, восхищаться или убивать.
Королю понравилось бы море. Рейну тут нравится – он чувствует себя, словно рыба в воде. И южане кажутся ему намного более простыми и понятными, чем северяне с их странными обычаями, чопорностью и предрассудками. Тут никто не удивляется его черным волосам, тут если музыка хорошая и трогает не только сердце, но и ноги, можно запрыгнуть на стол и танцевать под одобрительное улюлюканье и подбадривающие выкрики. Тут можно в споре кричать от ярости и махать кулаками, а потом обнять друга и угостить выпивкой, и все понимают, что это нормально. И тут девчонки на кинутую ореховую скорлупку отвечают шквальным огнем из фруктовых косточек, а не хныкают обиженно. Рейну очень нравится на юге, да. И Королю бы наверняка понравилось.
Он не рассказывает Советнику об этих мыслях. Один раз, месяца два назад, он спросил, смогут ли они втроем поехать на море. Советник мягко ответил, что не уверен, перенесет ли Король дорогу. Рейн тогда замер, словно его ударили, покраснел и отвернулся. Больше он об этом не заговаривал. Заговорил об этом сам Король, когда они с Рейном разбирали только что сыгранную партию миоте. Объясняя «морскую атаку красным капитаном», Король вдруг задумчиво спросил, был ли Рейн на море. Через минуту парня выставили из комнаты, и, как он понял, Король с Советником страшно ругались – Рейн бродил по залу, слушая отголоски голосов. Слов различить не получалось, но интонации были однозначны. Еще через полчаса в зал вышел Советник – нахохлившийся и мрачный, как оскорбленная хищная птица. Он хмуро объявил, что по приказу Повелителя должен сопровождать наследника к морю, и выезжают они немедленно, так что срок на все сборы – час, после чего он взвалит Рейна на седло, как похищенную девицу, и увезет вне зависимости от степени его готовности. Но когда он развернулся и ушел назад в покои Короля, Рейн не понесся собираться, а подкрался к двери и, почти не дыша, уловил обрывок разговора.
- Это безумие. Я не смогу помочь, если что-то случится.
- Ты почувствуешь это «что-то» как минимум за неделю. Успеешь вернуться.
- Я не могу сейчас уехать, Артен. Тебе нужна поддержка.
- Я сейчас чувствую себя лучше, чем за весь последний год. Именно сейчас ты и должен уехать. Если я умру, ты долго не сможешь отлучиться из столицы. И хотя я не сомневаюсь в твоих способностях, я не знаю, как моя смерть отразится на твоем состоянии. – Для этих двоих это были очень длинные фразы и очень подробное описание. Король, кажется, пытался говорить терпеливо и как можно более понятно. – И я не знаю, чем закончится грызня за трон. В том числе, чем она закончится для моего сына. Отвези его к морю, Сандр. Я хочу, чтобы он видел то, чем жила и дышала его мать. Он имеет на это право.
Фразу Сандра Рейн разобрать не смог, но ему показалось, что в тихом голосе Советника была горечь, старая и сухая, как выпарившаяся соль на камнях. Король ответил что-то резкое, и после этого Рейн на цыпочках убежал к себе собираться. Он тогда уже научился угадывать по голосу Короля, кто выйдет победителем из их очередного спора. И в тот раз он не слышал в его голосе желания пойти на уступки. Только упрямую решительность.
А через пять дней их накрыло песчаной бурей, и Рейн даже не успел испугаться,
потому что ему было нечего бояться рядом с Советником.

Парень видит, что Советник временами рассеян или напряжен. Рейн знает, что в эти минуты мужчина прислушивается или поддерживает. Наверное, на расстоянии это вдвойне или втройне тяжелее, чем когда они с Королем рядом, и тогда Рейну отчаянно стыдно за то, что он не вмешался в их спор тогда, во дворце: ведь он знал, что вся эта затея с морем неправильная, и мог бы сказать, что никуда не поедет, а не трусливо промолчать. Сейчас ему хочется как-то помочь, и он готов орать от бессилия и обиды.
Он вскакивает и бежит к морю, и ныряет глубоко, выискивая на дне самые красивые витые раковины, чтобы подарить Королю. И потом на берегу долго трет глаза, непривычные к соленой воде.